Госдума РФ. Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС
Госдума одобрила в третьем чтении законопроект, расширяющий перечень должностных лиц, на которых будут распространяться меры государственной защиты о конфиденциальности личных сведений. С его помощью авторы инициативы планируют бороться с «несанкционированным опубликованием в интернете сведений о фактах, событиях и обстоятельствах частной жизни» сотрудников разных контролирующих ведомств и правоохранительных органов. В частности, информации об имуществе. Как этот закон повлияет на работу журналистов-расследователей и как они будут собирать информацию для своих материалов, не имея доступа к открытым базам данных и реестров, — в материале «МБХ медиа».
Законопроектом вносятся изменения в ФЗ «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов». Документ был внесен на рассмотрение в Госдуму всего две недели назад — 8 декабря. Инициаторами нововведений стали депутаты Василий Пискарев, Дмитрий Вяткин (оба из «Единой России») и Дмитрий Савельев (ЛДПР).
Согласно действующему законодательству, государственную защиту могут получить только те должностные лица, в отношении которых существует угроза посягательства на их жизнь или здоровье в связи со служебной деятельностью. Как следует из текста документа, принятого депутатами, теперь эта мера защиты будет распространяться на более широкий круг лиц, включая чиновников и их родственников. Наличие угрозы или посягательства на жизнь и здоровье тоже перестанет быть обязательным условием.
«Перечень лиц, в отношении которых может применяться такая мера безопасности, определяется руководителем соответствующего государственного органа, в котором работает защищаемое лицо. При этом запрещается выдача находящихся у оператора сведений о личности таких лиц и об их имуществе, за исключением случаев согласия защищаемого лица на их выдачу», — следует из пояснительной записки к законопроекту.
Фактически это будет означать, что журналисты не смогут теперь, к примеру, получить выписку о владельцах недвижимости, если ее собственником является какое-то лицо, находящееся под государственной защитой, или его родственники. Недоступными станут данные из Росреестра, ЕГРЮЛ, ЕГРИП и многих других баз.
Мы попросили нескольких журналистов, пишущих и работающих с расследованиями, рассказать, как это отразится на их работе.
— Этот закон выдуман специально для борьбы с журналистами и больше ни для чего. Если сотрудникам министерств, ведомств и правоохранительных органов угрожает опасность, то есть много альтернативных способов их защитить. Кроме того, это видно даже по авторам законопроекта. Один из авторов, Дмитрий Вяткин, больше ничем не занимается, как борется с журналистами. Внесение этого закона и рекордная скорость его принятия говорят нам о том, что это инициатива исходит откуда-то сверху.
Журналисты будут работать как и раньше. Просто теперь все будет занимать больше времени, так как повышается риск дезинформации, ошибки. В принципе Россия с момента президентства Дмитрия Медведева стала очень информационно открытой страной. Феномен российской расследовательской журналистики заключается в том, что лучшие и громкие материалы с конца двухтысячных годов делались на основе информации, которую государство предоставляло журналистам само: госзапкуки, реестры. Теперь это все сворачивается, как и все реформы Медведева. Это вполне закономерно. Но журналисты всегда делали расследования, даже когда интернета не было. В тексте законопроекта не сказано, каких операторов данных коснется запрет, но по своему опыту могу сказать, что в Росреестре и ЕГРЮЛ содержится самая важная и значимая информация, по которой можно было отследить мгновенно конфликт интересов. Но все эти базы и реестры — только приятное технологическое приложение к тому, что есть у журналиста — к работе с источниками. Самый важных из них — сотрудники среднего звена в министерствах, ведомствах, которые давно работают, но не видят никаких карьерных перспектив. Они видят, что как бы они не трудились, на топовые должности попадет кто-то другой за счет своих связей. Много таких недовольных руководителей среднего звена, которые от своей фрустрации с удовольствием сливают информацию о своих начальниках журналистам. А дальше нужно заниматься перепроверкой данных. Все эти запреты происходили и раньше, это тоже нужно понимать. Мы видели это сто раз, например, с детьми бывшего генпрокурора Чайки, где имя заменяли на сочетание букв. Или вместо имени собственника недвижимости было написано «Российская Федерация». Тогда это было нелепо, потому что было очень заметно. Но теперь когда круг защищаемых этим законом расширился до нескольких миллионов человек, то получать какую-то информацию станет тяжелее.
— Я считаю, что сокрытие информации о силовиках приведет к росту коррупции. Это делается не столько для защиты гостайны, сколько из-за опасений расследований о злоупотреблениях и преступлениях, к примеру, во время участия в войне на востоке Украины. Но поможет ли это им остановить работу журналистов расследователей? Думаю, не поможет.
— Это плохо отразится на работе журналистов. Но у нас есть свои источники в операторах баз данных и в ведомствах, которые формируют эти базы. И для них-то эта информация останется видимой. Работать будет сложнее определенно. Труднее будет верифицировать информацию, возможно, я и коллеги будем чаще ошибаться в своих выводах, потому что количество наших источников ограничено. Это не смертельно, но обидно.
Надо понимать, что выписки из реестров — инструмент, которым пользуются журналисты постоянно. Если из СПАРКа вскоре начнут пропадать учредители всяких компаний — это будет очень грустно. Даже если этот анализ не всегда перетекает в результат, проводить его нужно, чтобы просто понимать, кто вообще эти люди, что у них есть, кем они друг другу приходятся, как они связаны, чьи они братья и сестры. Это важно для понимания структуры. И мы с принятием этого закона, к сожалению, немного лишаемся этого понимания.
— Ну что тут сказать? Херово. Мы как смотрим силовиков? В первую очередь, проверяем, какая у них недвижимость. Откуда у генерала две дачи, а у жены-домохозяйки квартира за 150 миллионов. Это все можно было проверить по реестрам. Теперь выходит, что нельзя. Но я уверен, что журналисты все равно продолжат расследовать, найдут способ, как узнать и обнародовать эту информацию. То, что такой закон принят, не вызывает даже удивления. Они давно пытались что-то такое сделать, давно начали это все прятать из открытого доступа. Понятно, что им не нравится, когда выходят расследования об атрибутах их шикарной жизни, понятно, что они пытаются усложнить работу журналистам, а написать в законе все что угодно можно.
— Мне кажется, что закон направлен против журналистов. Но как он будет работать, пока непонятно. Персональные данные и раньше нельзя было никому выдавать. В новом законе есть ограничение, что эту информацию, те же биллинги, можно выдавать, если человек, так называемое защищаемое лицо, проходит по уголовному делу. Раньше эти биллинги выдавались в рамках оперативно-розыскных мероприятий. Для этого не требовалось возбуждение уголовного дела. Это единственное отличие, которое сразу бросается в глаза. Если говорить о данных Росреестра и страховых агентств, телефонных операторов, если мы предполагаем, что какой-то сотрудник торгует базами оттуда — это и сейчас незаконно. Неважно, это персональные данные полицейских или обычного человека. Судя по всему, закон станет очередной профанацией и работать не будет. Мы видим такую закономерность, персональными данными не торгуют в тех странах, где нет коррупции. Чтобы решить эту проблему, Путину нужно сделать одну простую вещь — победить коррупцию. Но дело в том, что ему для этого придется победить самого себя, в первую очередь. Для всех это плохая новость, но для журналистов-расследователей даже и хорошая. Мы бы не узнали, какие именно фээсбэшники отравили Навального, если бы сами российские силовики не продавали направо и налево данные мобильных операторов и из других баз.