Второе заседание прошло по сценарию, заданному ещё в конце первого. Свидетель обвинения не помнит половину происшедшего и даёт показания в пользу подсудимых. В ответ на это прокурор ходатайствует о том, чтобы зачитать показания с предварительного следствия, которые трактуются уже совершенно по-другому.
Первой допрашивали маму одного из подсудимых Марину Мордасову. Из её показаний стало ясно, что накануне происшедшего сын говорил ей что-то о митинге, в котором планирует участие и что надо бы поддержать погорельцев. Пятого ноября она работала и с сыном не виделась. Политику они не обсуждали, интереса к ней он не проявлял. В тот же день Влад позвонил ей из спецприёмника и сообщил, что его задержали. О движении «Артподготовка» она прежде ничего не слышала.
— Влад очень хороший сын, заботливый, работал на тяжёлой работе и всегда мне помогал, — рассказала Марина Мордасова. — Впрочем, помогал он не только мне. Влад ухаживал за тяжелобольным ребёнком, занимался волонтёрской деятельностью. У него было много друзей, он встречался с бывшими сослуживцами.
Вторым вызвали одного из участников печально известного чата «Революция 5/11/17 Ростов-на-Дону» Рустама Курбанова. Молодой человек присутствовал на встрече 3 ноября, предвосхищавшей события на площади Советов. Допрос продлился более полутора часов.
— Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Владиславом Мордасовым и Яном Сидоровым? — начал допрос прокурор.
— Мордасов мне написал сообщение, с Сидоровым — при личной встрече.
— А с Мордасовым не при личной встрече? Каким образом он вам написал сообщение, если не знал о вашем существовании в этом мире?
— Вы знаете, что такое “Телеграм”?
— Не знаю, расскажите нам подробно.
— Есть такое приложение, мессенджер, там можно в открытых общих чатах найти человека.
— Он вас искал конкретно?
— Не знаю, кого он искал, но нашёл, видимо, меня.
— Вы, работая со своим компьютером, выходили в чат “Революция 5/11/17”?
— Не помню
— А с Яном Сидоровым когда познакомились? Хотя бы время года и год можете вспомнить?
— Зимой 17 года.
— Каковы были обстоятельства встречи? Кто вас свёл? Какие ещё были люди на встрече?
— Меня никто не сводил, мне просто сказали, что надо встретиться.
— Кто сказал?
— Мордасов.
— Зачем?
— Обсудить, какие плакаты рисовать, чтобы выйти на акцию пятого ноября.
— Кто объявил вам об этой акции?
— Никто не объявлял, Мордасов сказал, что планируется мирная акция в поддержку погорельцев.
О встрече Курбанов много рассказать не смог. По его словам, встреча продлилась от часа до двух. Обсуждали там плакаты и отвлечённые темы. Следующие два дня занимался «бытом». 5 ноября пришёл посмотреть, что будет. Влада и Яна увидел только, когда его самого задержали. Отпустили после семи суток. В полиции его ни о чём не спрашивали, только угрожали и заставляли что-то подписать. Это заявление гособвинитель на пару с судом дружно проигнорировали и продолжили допрос.
— Мордасов предлагал во время акции оказывать физическое противодействие полиции? Засыпать в бензобаки машин сахар, делать коктейли Молотова?
— Мордасов не предлагал.
— А кто-то из тех лиц, кто присутствовал на встрече 3 ноября, предлагал?
— Один из ребят прокомментировал одно сообщение, где надо засыпать битое стекло в бензобаки.
— А Мордасов?
— Мордасов просто прокомментировал в ответ эту реплику, сказав, что это нелогично, ведь можно засыпать сахар.
Когда пришла очередь защиты задавать вопросы, Ян Сидоров попробовал уточнить момент с оказанием физического давления сотрудниками полиции на свидетеля, но судья снял этот вопрос как не имеющий отношения к существу дела. К этому же пытался подвести и Вячеслав Шашмин, выясняя, как осуществлялось задержание и что происходило после, но суд по той же причине отклонил и эти вопросы.
На вопрос адвоката о том, слышал ли он от Мордасова или Сидорова какие-нибудь призывы к беспорядкам, поджогам и погромам, свидетель ответил отрицательно. Отрицательно он ответил и на вопрос о происходящем насилии на площади Советов 5 ноября. По его словам, площадь была практически пустая. Про «Артподготовку» он вообще ничего не слышал. За чатом он в целом не особо следил, но помнит много агрессивных сообщений и реагировал на людей, которые их присылают как на не совсем здоровых психически. Но не помнит никаких подобных действий от подсудимых и вообще какого-либо проявления агрессии с их стороны. Зато помнит, как когда его арестовали, свидетель под диктовку записывал показания.
После этого прокурор Труханов ходатайствовал о зачитывании показании Курбанова на предварительном следствии. Сторона защиты единогласно возразила, мотивировав это полноценностью показаний, но суд удовлетворил ходатайство. Письменные показания оказались куда более складными. В них Курбанов всё помнил более чётко и рассказывал о различных призывах в чате более подробно. Правда, отличались они только в расставленных акцентах. И ни слова о силовом задержании и давлении в отделении полиции.
— Свидетель, вы подтверждаете эти показания? — поинтересовался судья.
— Не всё. Есть различия в формулировках. Это логично, ведь писались они не совсем под мою диктовку. Мне тогда было не до разбирательств. До этого на меня оказывали давление и физическое воздействие.
— А вот вы тут пишете, что замечаний нет? Подпись ваша стоит. Объясните, почему если были несогласия с протоколом, вы его подписали, а сейчас утверждаете, что неправильно отобразили?
— Всё это длилось очень долгое время, я много забыл. Текст был написан изначально не под мою диктовку.
— Вы не ответили на вопрос. Почему вы подписали протокол?
— Боялся последствий. Избиений и уголовного преследования. Когда следователь меня опрашивал, там присутствовал человек, который оказывал на меня физическое давление.
— Кто вам угрожал?
— Я не знаю этих людей. Они не представлялись. Но если мне их покажут, я смогу их опознать.
— Я знаю! — воскликнула ростовская правозащитница Ирина Зенина, присутствовавшая в зале суда. Суд на это отреагировал замечанием и обещанием в следующий раз её удалить.
— А можете как-то объяснить это свойство памяти? Вы случайно увидели двух людей два года назад и можете их вспомнить, а показания, которые давали, не можете.
— Я не случайно их увидел. Эти люди провели со мной долгое время, воздействовали на меня и угрожали. Угрожали физической расправой мне и моим родственникам, говорили, что подкинут мне что-нибудь в квартиру, я отказывался говорить им свой адрес.
— Что-нибудь что? Котёнка? — усмехнулся судья.
— Не знаю, конкретных формулировок не было.
Следующим пригласили свидетеля Эльдара Тимченко. Иначе как случайным свидетелем назвать его нельзя. Мужчина вышел за сигаретами и в момент задержания курил и слушал музыку, стоя на остановке. Подсудимых он прежде не видел и не знает ни кто они такие, ни за что их судят. Митинга на площади в тот день он тоже не видел. Впрочем, это не помешало ему просидеть 5 суток в спецприёмнике по административному наказанию.
После Тимченко допрашивали бывшего одноклассника Шашмина Виталия Богомолова. Молодой человек счёл, что все обвинения в адрес подсудимого не обоснованы. Он охарактеризовал Шашмина как «обычного нормального парня, который занимался спортом и любил говорить о политике». Вспомнил, как на уроках обществознания они часто обсуждали современный политический процесс, в чём Вячеслав активно участвовал, однако каких-то радикальных призывов от него свидетель не слышал. Рассказал Богомолов и о ролике с «каким-то мужчиной», который ему присылал Шашмин, но сказал, что ролик не досмотрел.
— Ролик я включил, но там мужик какой-то бред нёс, и я сразу выключил, — сказал Богомолов.
Прокурор снова ходатайствовал об оглашении допроса свидетеля на предварительном следствии. Адвокаты опять возражали, суд опять удовлетворил. Противоречия оказались существенными. В частности, в письменных показаниях Богомолов рассказывает об обсуждении деятельности «Артподготовки» и призывах Вячеслава к свержению власти. Противоречат показаниям на суде и слова об уроках обществознания. В письменной версии сказано, что это Шашмин поднимал политические вопросы на уроках и любил рассуждать о санкциях и «крымском вопросе». Сам Богомолов таким своим показаниям удивился и сказал, что теперь не уверен, что это он подписывал документ. Показания с предварительного следствия он не подтвердил, сказав, что действительности они не соответствуют. О движении «Артподготовка» он узнал только во время следствия, до этого о нём даже не слышал.
После перерыва в зал судебного заседания вызвали Олега Михалковича. Худощавый юноша в очках присутствовал 5 ноября 2017 года на площади Советов. Тогда ему было всего 16. С ним пришёл и его адвокат. Михалкович рассказал, как в тот день шёл фотографировать своего друга Никиту Кислова на Парамоновские склады. С собой у него была краска, которой он собирался дома покрасить стол. Площадь с товарищем они просто проходили. Ничего больше о том дне он не помнит. Ни про количество людей, ни про митинг, ни про события на площади. В чате, по его словам, он тоже не состоял.
Однако прокурор снова ходатайствовал об оглашении показаний. Когда суд его удовлетворил, он прочитал показания, которые от и до разнились со сказанным на суде. С собой у Михалковича и Кислова были бита, каска и прочая защитная экипировка, в чате он состоял и шли они с другом целенаправленно на митинг, где их и задержали. Правда, ни с кем из участников знакомы не были и хотели просто посмотреть. Все защитные средства принёс с собой Кислов. Зачем — пояснить Михалкович не смог. Судья такому расхождению удивился и попросил свидетеля прокомментировать.
— Ну, простите пожалуйста, — жалобно произнёс Михалкович.
За Олегом пришли его бабушка Лидия и мама Марина. Бабушка рассказала, как узнала о том, что внука забрали в полицию и позвонила его отцу с просьбой забрать его оттуда. А мама подтвердила все показания сына на суде и сказала, что никогда никаких бит и подобных предметов дома они не держали и сослалась на Никиту Кислова, который любит собирать такие вещи.
Следующее заседание назначили на 2 июля.
— Примечание к ст. 307 УК РФ гласит, что свидетель освобождается от уголовной ответственности, если он добровольно в ходе судебного разбирательства до вынесения приговора заявил о ложности данных им показаний, — отметил в разговоре с «Юг. МБХ медиа» адвокат Яна Сидорова Анатолий Папыкин. — Однако в сегодняшнем судебном заседании данная норма закона свидетелям не разъяснялась, в связи с чем они не знают о том, что могут сообщить о ложности данных ими показаний, связанной с оказанным на них давлением. Разъяснение свидетелям их ответственности и обязанностей при замалчивании прав не совсем соответствует требованиям закона.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.