Александр Скоч. Фото: Дмитрий Духанин / Коммерсантъ
Представитель «Новой газеты», в которой была опубликована статья о мафии и миллиардере Скоче, заявила об искажении информации в результатах лингвистической экспертизы. Лингвист зачем-то удалил из экспертного заключения слово «якобы», поменяв смысл предложения.
19 марта в Октябрьском суде города Белгорода состоялось очередное заседание по иску олигарха Андрея Скоча к нескольким СМИ. Как мы уже писали, белгородский меценат, основатель благотворительного фонда «Поколение», депутат Госдумы, член фракции «Единая Россия», совладелец ЗАО «Газметалл» и «Металлоинвест» подал иск в суд с требованием к ряду СМИ удалить статьи, в которых говорится о его причастности к делу криминального авторитета Шакро Молодого.
Поводом для судебного спора стало расследование «Четвертая силовая» корреспондента «Новой газеты», в котором указано, что фигурант дела о коррупции в руководстве Следственного комитета Дмитрий Смычковский получил взятку в полтора миллиона долларов за освобождение из-под ареста Андрея Кочуйкова (Итальянца). Кочуйков якобы связан с криминальным авторитетом Шакро Молодым. Несколько СМИ, сославшись на «Новую газету», опубликовали информацию о том, что фигуранты уголовного дела обсуждали дачу взятки и упоминали Скоча, который якобы должен был предоставить миллион долларов из вышеуказанных полутора миллионов. Скоч потребовал опубликовать опровержение, а также компенсацию морального ущерба в один рубль с каждого ответчика.
Представитель информационного агентства «Росбалт», юрист Дмитрий Фирсов заявил в суде, что в иске к изданию указаны не цитаты из статьи «Росбалта». Юрист Сергей Годуев, представляющий интересы Скоча, возмутился, что ответчик не подготовил заранее возражения в письменном виде, а в устной форме ему (представителю истца) сложно воспринимать информацию. Представитель «Росбалта» отметил также, что истец не имеет права требовать удаления с сайта всей статьи, а не ее части, так как в статье есть информация, которая не относится к истцу.
На вопрос ответчиков о том, почему Андрей Скоч потребовал по рублю с каждого ответчика и оценил моральный ущерб в такую смешную сумму, Сергей Годуев заявил, что Скоч не ставил цели обогатиться за счет СМИ, а главная цель истца — опровержение информации, порочащей его репутацию.
Представитель «Новой газеты» Екатерина Седова отметила, что в лингвистической экспертизе, которую юрист Андрея Скоча предоставил в суд, не указано, что опубликованная информация – это мнение журналиста, а не утверждение. Юрист заявила, что автор статьи не указал прямым текстом, что предоставленный для взятки миллион был получен от Андрея Скоча:
«Содержится лишь указание на то, что информация, которая представлена на сайте телеканала «Дождь», представлена со ссылкой на «Новую газету». И дальше дается цитата, как я уже указывала, исправленная цитата, измененная, из нашей публикации. Во фразе «и миллион от Андрея Скоча», почему-то специалист не указал слово «якобы». Как нам кажется, это было сделано намеренно, чтобы из оценочного суждения представить сведения как утверждение о фактах. Далее нигде, кроме выводов, где также указывается, что негативная информация содержится в статье «Новой газеты», нигде о «Новой газете» ничего не упоминается, в отличие от других публикаций, которые подробно в данном заключении исследованы», — возмутилась Седова.
20 марта представитель Скоча заявил, что ошибка допущена в иске, а в заключении эксперта нет ошибок. В судебном заседании 19 марта он об этом не упоминал. Предоставить результаты экспертизы Годуев отказался.
Юрист «Новой газеты» подала ходатайство о приобщении к делу письменных доказательств из уголовного дела Смычковского. В них, как она заявила, есть аудиозаписи телефонных разговоров, где двое фигурантов дела заявляют, что хотели бы обсудить со Скочем дачу взятки.
По этому делу был арестован в июле 2016 года экс-руководитель управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности СК Михаил Максименко вместе с другими высокопоставленными офицерами СКР — своим заместителем Александром Ламоновым и замначальника главного следственного управления СКР по Москве Денисом Никандровым.
Юрист «Росбалта» поддержал ходатайство «Новой газеты» и заявил, что фамилия истца «фигурировала в рамках расследования уголовного дела, и лица, которые осуждены, и их приговоры вступили в законную силу, они говорят именно об истце». Сергей Годуев, представляющий интересы Скоча, в свою очередь заявил, что в данном случае не Андрей Скоч обсуждал условия дачи взятки, а другие люди обсуждали Скоча. Представитель Скоча подчеркнул, что он от имени истца не оспаривает тот факт, что фамилия Скоча упоминается в документах, и заявил, что упоминание в материалах дела не доказывает его вину.
Представитель «Росбалта» ответил, что в статье и указано, что Скоч лишь упоминается в разговорах других людей, и это совершенно не говорит о том, что Скоч – участник этих событий. «Но просто два лица, которые привлечены к уголовной ответственности, между собой в разговоре хотят обсудить это со Скочем», — подчеркнул Дмитрий Фирсов.
Фирсов ходатайствовал об истребовании Октябрьским судом документов из Московского городского суда, на заседаниях которого и были озвучены переговоры о даче взятки. В документах, по словам представителя «Росбалта», указана информация о вышеупомянутом Михаиле Максименко — бывшем сотруднике СК, которого осудили за получение взятки, и имеются аудиозаписи разговоров Максименко и Ламонова.
Годуев снова выступил против и заявил, что Скоч в приговоре не упоминается: «Мы не оспариваем, что кто-то там ведет речь о Скоче, где в исковом заявление об этом говорится? Речь о том, что вы перевернули эту информацию и выдали на-гора, поэтому, я считаю, в этом необходимости нет никакой, поэтому я возражаю».
Представитель «Новой газеты» поддержала ходатайство и отметила, что «если бы был вынесен приговор в отношении Скоча, мы бы здесь не собирались».
Судья Алексей Фокин поддержал ходатайство о приобщении копий документов, поданное представителем «Новой газеты», но решил, что в истребовании оригиналов документов из суда по ходатайству представителя «Росбалта» нет необходимости, так как само по себе обвинительное заключение непосредственным доказательством не является. На этом предоставление доказательств в суде было закончено.