Пятнадцать лет назад на ТНТ стартовал один из главных символов телегламура «нулевых» — проект «Дом-2». Обозреватель «МБХ-Медиа» Роман Попков вспоминает, как ему пришлось жить рядом с «Домом-2» и какими эмоциями это соседство было наполнено.
Когда-то давно мой старый соратник по протестному движению Алексей Макаров, столкнувшись с опасностью уголовного преследования, уехал в Украину. Там не захотел утонуть в тяжелых волнах эмигрантской тоски, примкнул к местным революционерам, боровшимся против режима Януковича. В результате попал уже не в российскую, а в украинскую тюрьму.
Потом Алексей освободился, правозащитники переправили его в Швецию. И уже совсем на днях, наблюдая за дебатами Порошенко и Зеленского, этот мой старый друг написал, что Зеленский у него ассоциируется в основном с тюрьмой. «За год с небольшим, проведенный в одесской тюряжке, нормально так с его творчеством ознакомился. Вот бы мне кто тогда, в 2010-2011 годах, сказал: смотри, сначала в Украине будет революция, война, а потом этот чел с экрана, который тут зэков веселит, станет президентом. Я бы не поверил», — вспоминал Макаров.
Со мной и с Лешей Макаровым, людьми эпохи интернета, отвергнувшими телевизор как что-то архаичное, тошнотворное и в политическом, и в эстетическом планах, происходит вот такая странная штука – телевизор и его герои ассоциируются в основном с тюрьмой. Не в каком-то переносном, публицистическом смысле, а в самом что ни на есть буквальном.
Я наткнулся на дату, которая, казалось бы, ни о чем не должна мне говорить, никаких струн в душе не должна затронуть – 15 лет назад, 11 мая 2004 года, стартовал на ТНТ «Дом-2». Но «Дом-2» кое-что значит для меня, к сожалению.
В 2006-2008 годах я сидел в Бутырской тюрьме по политическому «Таганскому делу». С телевизорами на централе ситуация постоянно менялась. В больших камерах (так называемых «общих хатах») они имелись, да. Но меня держали постоянно «на спецу», в маленьких камерах на четыре места, и там телек то был, то не было. Оперативники ФСИН часто изымали телевизоры из таких камер, передавали за взятки в другие «хаты», это было постоянное поле нервоза и конфликта арестантов с мусорами. Мне такое «окно в вольный мир» было совершенно ни к чему, но для остальных зэков телек был конечно же важен – важнее, пожалуй, только нелегально переправленный в камеру мобильный телефон.
За два года Бутырки я наверстал все, что пропустил на воле: был в курсе всех хит-парадов Муз-ТВ и MTV, выучил имена всех исполнителей и исполнительниц, разбирался в сюжетных перипетиях дневных российских сериалов. Отмечу, что ничего из этого я не смотрел целенаправленно – но песни группы «Чили» и вопли семьи телегероя Гены Букина прорывались в мои уши, в мое сознание сквозь страницы книг из тюремной библиотеки. Ну а как иначе может быть, если камера длиною метров пять, а круглосуточно работающий телевизор месяцами находится в двух метрах от твоей «шконки».
С «Домом-2» была особая история. Контингент камер, в которых я сидел, не особо любил эту передачу, к тому же сигнал ТНТ самодельная мачта-антенна, скрученная из разрезанных пластиковых бутылок, ловила не очень хорошо. Но в тюрьме была особенная ночь – ночь с понедельника на вторник. Где-то после двух часов ночи телеканалы уходили «на профилактику», в эфире оставался только ТНТ. А ТНТ в это время показывал «Дом-2».
Безусловно, были такие камеры, где арестанты умели отдохнуть от телевизора и хотя бы ночью начать жить нормальной тюремной жизнью – играть в карты «на интерес», перекрикиваться через «решку» (зарешеченное окно).
Отмечу, что на моих глазах на Бутырке умирала древняя тюремная традиция: это когда «первоход» (впервые арестованный) заходит в «хату», а уголовной клички у него еще нет («первоход» ведь), и он подходит к «решке» и громко просит у тюрьмы кликуху, назвав свою уголовную статью. И другие камеры должны кричать, предлагать варианты. Обычной ночью можно было часами слушать, как молодые бедолаги, вися на «решке», долго-долго кричат в темноту: «Тюрьма-старушка, дай погремушку», а в ответ тишина, потому что все смотрят телевизор или прилипли к мобильным телефонам. Только спустя пару часов в ответ на эти мольбы о кличке можно было откуда-то расслышать раздраженное предложение: «Крикун!»
Так вот, только в ночь на вторник эта традиция в полной мере оживала и со всех сторон неслись варианты кликух: «Шпингалет!», «Кругаль!» и тому подобное. Спасибо профилактическим работам в Останкино и «Дому-2», смотреть который было невозможно.
Но были камеры, в которых зэки мужественно пялились в экраны и в эту черную ночь с понедельника на вторник. Мне на такие камеры везло. Вряд ли вы, дорогие читатели, помните Алену Водонаеву и Рустама Солнцева – а я помню, и вряд ли когда-либо забуду. Бывало, что зэки, и так раздраженные тем, что кроме «Дом-2» смотреть нечего, еще и видели на экране то, что казалось им непотребством. И в экран летели резиновые тапочки и проклятья.
«Даже вчерашние заявления Захара о свободных отношениях не заставили Надежду собрать вещи и выехать из комнаты», — говорил сочным голосом диктор за кадром и представьте себе реакцию грузина и двух дагестанцев, моих сокамерников. Они кричали вещи, процитировать которые дословно нет никакой возможности. Но суть сводилась к тому, что Москва нечестивый город, погрязший в грязи и грехе, и будущее у него печальное.
«То есть, ты сейчас на всю страну говоришь, что у тебя с Аленой Водонаевой был секс?!», — кричал один телегерой другому, а ему куча закрытых в каменном мешке горячих южных мужчин орала через стекло экрана, что он «разукрашенный петух».
Какое-то время зэки пытались идентифицировать в качестве «своего» одного из жителей «Дома-2», Гену Джикия – подкупала фамилия. Они считали, что он «красавчик» и «единственный мужчина». Но и этот человек быстро разочаровал, уж не помню, чем конкретно.
Я месяцами наблюдал это столкновение миров, столкновение «путинского гламура нулевых» и сурового, но эмоционального мира тюрьмы. Это было забавно, но вряд ли поучительно.
«Сколько раз и в какой форме у тебя был секс с Аленой Водонаевой?», — допытывалась Ксения Собчак у Рустама Солнцева или еще у кого-то, а сокамерники сыпали горячими декларациями, которые по степени радикализма и не приснились бы нынешнему депутату Милонову.
Отложив книгу, я лежал и смотрел на продолговатое лицо Ксении, и чувствовал себя как муха, попавшая в пыльную паутину. А бакинец Вахид с соседней «шконки» шипел мне: «Ты видишь, Рома, куда они завели Россию?»
Знал бы Вахид, и знал бы я, что через пару лет мне предстоит ходить с Ксенией на одни и те же, общие протестные митинги.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.