Во время киевских событий 2013-2014 годов всем и все было понятно. Так, во всяком случае, казалось внутренним и внешним наблюдателям. Каждый был уверен в адекватности собственной экспертизы происходящего в Украине.
Сперва были протесты студентов, недовольных отказом Виктора Януковича от евроинтеграции. И все были убеждены: «Нет, это конечно не революция, это не похоже на оранжевый майдан 2004 года, просто дан щелчок Януковичу по носу». Потом, когда Киев покрылся баррикадами и начались уличные бои, возникло новое понимание: «Ого, это революция, исход для Януковича в любом случае будет катастрофическим».
Белоруссия 2020 года – совсем иное.
Развитие событий в этой стране в ближайшие несколько дней не поддается никакому адекватному прогнозированию. Представления о том, что будет дальше, нет вообще ни у кого из россиян – от Владимира Путина до Алексея Навального.
Точнее, есть понимание: после голосования 9 августа может быть что угодно. От беззубых протестов в московском стиле, которые ОМОН разгоняет за час – до настоящей, полномасштабной революции с последующим вооруженным вмешательством «третьих сил». Также возможны бесчисленные промежуточные варианты между двумя этими сценариями.
Режим, который взялась демонтировать оппозиция, возглавляемая тремя улыбчивыми женщинами – уникален. Александр Лукашенко – один из немногих лидеров постсоветского пространства (не включая Прибалтику), пришедших в 90-е к власти не из номенклатуры КПСС. Это удивительный факт: система, наиболее точно воспроизводящая «советское ретро» брежневской поры, создана не номенклатурщиком, а реальным уличным политиком. Политиком, который на заре своей карьеры неоднократно прошел через горнило настоящих конкурентных выборов, через митинги, дебаты, уличную политическую борьбу.
Даже Борис Ельцин, пробивавшийся к власти из жесткой оппозиции, все же был ранее партийным бонзой. Ельцин – это падший ангел партноменклатуры, отвергнутый коммунистический принц, нашедший в себе силы начать новое, уже не аппаратное, но революционное восхождение.
Не таков был Александр Григорьевич. Во времена СССР Лукашенко – вечный заместитель на пыльных и непрестижных должностях в самом низу советской государственной иерархии, кое-как дослужившийся до должности директора совхоза и на этом посту встретивший эру «политического плюрализма».
Неноменклатурных лидеров в пост-СССР 90-х можно пересчитать по пальцам. И судьба их, как правило, была печальна. Интеллигенты-идеалисты, бывшие диссиденты Звиад Гамсахурдиа в Грузии и Абульфаз Эльчибей в Азербайджане правили ярко и недолго. Оба были свергнуты вооруженным путем, освободили кресла для возвращающихся к власти патриархов ЦК КПСС – Эдуарда Шеварднадзе и Гейдара Алиева. Интересен случай Левона Тер-Петросяна, тоже бывшего диссидента и политзаключенного, продержавшегося в кресле президента Армении целых шесть лет и ушедшего затем в отставку.
Но вся остальная карта бывшей империи (если пытаться не смотреть на Прибалтику) – это карта царств, по-прежнему принадлежавших высшей советской элите.
Эти советские владыки распоряжалась своей властью по-разному. Некоторые пытались строить пусть шаткую, но демократию (Леонид Кравчук, Борис Ельцин, Мирча Снегур), но большинство создавало на пространствах Закавказья и Средней Азии свои пышные восточные деспотии.
А в Белоруссии бывший директор совхоза, народный депутат, правдоруб и парламентский борец с коррупцией Александр Лукашенко победил возглавляемую премьером Вячеславом Кебичем белорусскую чиновничью номенклатуру на довольно непростых выборах в 1994 году. И, победив, вернул республику в советское прошлое.
Лукашенко сочетает в себе советского реакционера и политика-харизматика – и это опасная смесь. Он принадлежит к числу тех пассионарных авторитарных лидеров, которые не умерли в зените славы, а дожили до времен народной усталости, постепенно переходящей в неприязнь.
Сейчас Александр Григорьевич искренне обижается при мысли, что кто-то его не поддерживает, что кто-то не ценит все, сделанное им для народа. Он демонстрирует непонимание текущей жизни страны, незнание ее болевых точек. Многие его заявления выглядят абсурдно и комично – про буфеты на избирательных участках, про концертные площадки там же, про полезность студенческих стройотрядов.
Белорусский президент говорит, что его сын Николай «придерживается оппозиционных взглядов». Это абсурд, но Лукашенко, похоже, в это верит. С такой же убежденностью когда-то Муаммар Каддафи говорил, что не понимает, почему повстанцы хотят, чтобы он ушел в отставку. Каддафи был убежден, что ему некуда уходить, что он не занимает никаких постов в государстве. Это схожее состояние умов: глубочайший отрыв от реальности, обусловленный слишком долгим нахождением у власти.
Вместе с тем Лукашенко остается прирожденным политиком – пусть и слабеющим в силу возраста, но все еще способным на нестандартные смелые решения, меняющие ход игры. Демонстративный арест группы боевиков «ЧВК Вагнера», педалирование темы «защиты суверенитета», длинное «душевное» интервью Дмитрию Гордону с рассказами про безотцовщину, с порицанием Украины за сдачу Крыма. Лукашенко бьется на пропагандистском фронте изо всех сил.
Вне всякого сомнения, он готов сражаться за свою абсолютную власть и на любых иных фронтах.
Главная надежда белорусской оппозиции – «раскол в силовом корпусе». Уже не первый месяц оппозиционные телеграм-каналы вывешивают фото-натюрморты, присылаемые подписчиками: шевроны различных белорусских силовых структур, погоны и лежащие рядом бумажки с антипрезидентскими лозунгами. Но о подлинных настроениях среди силовиков ничего сказать сейчас невозможно.
Нынешний белорусский протест ничем не напоминает ни Майдан периода «Революции достоинства», ни даже Майдан времен «Оранжевой революции». В этом протесте нет никакого сколь-либо решительного силового ядра – и взяться ему неоткуда. В отличие от Украины, где всегда бурно цвело партстроительство и возникали самые разные боевитые по духу националистические организации, Белоруссия 26 лет жила в условиях политической заморозки. В этой стране нет не то что энергичных партий с многочисленным дееспособным активом – там проблема даже с налаживанием горизонтальных, сетевых структур.
Отсюда и подчеркнуто мирный и даже гандистский характер антилукашенковского сопротивления, и выставленный на главную трибуну женский триумвират как символ такого улыбчивого гандизма.
Эстетически эта протестная волна чем-то напоминает московскую белоленточную Болотную площадь. Такое же воодушевление от самих себя («Как же нас много, вы нас даже не представляете!»), такая же демонстративная законопослушность, и даже те же белые ленточки как символ чего-то светлого и чистого. Песни те же, что на московских митингах 2011-2015 годов – от «Перемен» Виктора Цоя до «Разрушим стены тюрьмы». В Москве гуманные и ответственные организаторы митингов такие песни давно уже стараются не ставить чтобы не раздражать протестующих. Но у оппозиционного Минска уши еще свежие, оппозиционный Минск еще не устал.
Главный вопрос: что будут делать люди после того, как многолетняя верная соратница Лукашенко, председатель ЦИК Лидия Ермошина объявит о «триумфальной победе» нынешнего президента? Как эффективно опротестовывать сфальсифицированные результаты? Как защитить свой голос? Какие у белорусских протестующих могут быть варианты действий, когда улицы городов наводнят войска и спецназ? Драматичный опыт Венесуэлы показывает, что куда более решительные и многолюдные уличные протесты не приводят к успеху, если силовики сохраняют верность режиму.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.