Привет! Это Зоя Светова, обозреватель «МБХ медиа». Всю эту неделю, как впрочем, и предыдущую, я каждое утро просыпалась и представляла тюремную камеру, с облезлыми стенами и несколькими тюремными шконками. На одной из них я видела Алексея Навального в тюремной робе, с длинными худыми руками и ногами. Я каждый день ждала пяти часов вечера, когда его адвокаты выйдут из колонии и в инстаграме оппозиционера появятся его записки о том, как проходит голодовка. Я каждый день ждала новостей и надеялась, что к нему допустят врачей, о которых он просил, надеялась что он перестанет голодать.
И вот в пятницу 23 апреля около 15.00 в инстаграме Алексея появился пост, объясняющий, почему он решил выйти из голодовки, которую держал 24 дня: «…Благодаря огромной поддержке хороших людей по всей стране и по всему миру, прогресса мы добились огромного. Два месяца назад на мои просьбы о медицинской помощи ухмылялись, никакие лекарства не давали и не разрешали их передавать. Месяц назад мне смеялись в лицо на фразы типа: “А можно мне узнать мой диагноз?” и “Могу ли посмотреть собственную медкарту?” Спасибо вам — сейчас меня дважды обследовал консилиум гражданских врачей. Последний раз прямо перед митингом. Мне делают исследования и анализы и отдают результаты и заключения. Врачи, которым я полностью доверяю, вчера выпустили заявление о том, что мы с вами добились достаточно, чтобы я снял голодовку. Ну и — скажу откровенно — их слова о том, что анализы показывают: “через минимальное время лечить будет некого”… ммм… кажутся мне заслуживающими внимания».
Еще одним аргументом прекратить голодовку для оппозиционера стало то, что в знак солидарности с ним начали голодать представители «Матерей Беслана» и другие незнакомые ему люди.
История голодовки Навального, как и истории аналогичных выступлений других известных и неизвестных арестантов могла бы составить книгу свидетельств о том, какие требования выдвигают заключенные, решаясь на крайнюю меру протеста. И как отвечают на эти требования тюремщики, прокуроры, судьи.
Каждая история — индивидуальна, но это всегда борьба между арестантом и тюрьмой.
И это, как правило, история унижений, равнодушного и бесчеловечного отношения к арестанту, который осмеливается протестовать таким образом.
Прокурор не спешит к голодающему, как положено по закону, чтобы выяснить причину голодовки, тюремщики оказывают психологическое воздействие на голодающего, ставя ему в камеру три раза в день миску с баландой — и, как в случае с Навальным, жаря курицу недалеко от его камеры. Тюремщики всячески пытаются запутать и обмануть заключенного, чтобы заставить его снять голодовку.
Посещая заключенных в московских тюрьмах, я видела многих людей, которые голодали за изменение меры пресечения. Так, например, один предприниматель требовал, чтобы арест ему заменили на подписку о невыезде, потому что по «медведевскому» закону предпринимателей не следовало держать в тюрьме.
Другой осужденный на большой срок, которого мне приходилось отговаривать от голодовки, требовал отмены приговора.
Тюремная администрация относится к голодающим в тюрьме как к шантажистам. А вот голодовки известных людей, политических заключенных, для ФСИН — это страшная головная боль. Но за последние годы они научились с этой проблемой справляться. Немного хронологии: украинская летчица Надежда Савченко так протестовала против своего уголовного преследования чуть больше 80 дней. В какой-то момент она согласилась на капельницы с глюкозой, потом на белковые смеси, потом пила только воду.
К ней допустили немецких врачей — это было всего лишь шесть лет назад, в феврале 2015 года. Кроме того, к Савченко в СИЗО приходили правозащитники: глава СПЧ Михаил Федотов, член СПЧ Елизавета Глинка. Элла Памфилова, которая тогда была уполномоченной по правам человека в России, добилась того, чтобы Савченко предоставили свидание с сестрой.
В конце концов, под угрозой принудительного кормления Савченко вышла из голодовки. Также под угрозой принудительного кормления через 145 дней свою голодовку прекратил и украинский кинорежиссер Олег Сенцов. Летом 2018 года к нему приезжала Татьяна Москалькова, нынешний уполномоченный по правам человека. Подобное внимание к голодающим политическим заключенным стало возможно благодаря беспрецедентному в то время общественному вниманию по отношению к ним в России и на Западе.
В апреле 2021 года, когда голодовку объявил главный враг Путина Алексей Навальный, ни омбудсмен Москалькова, ни глава СПЧ Фадеев к нему не приехали. Уверена, что с начала голодовки Алексея для ФСИН наступили черные дни. Прежний опыт решения проблем «политических» голодовок никак не подходил к этому случаю.
Да и ФСИН теперь руководит Александр Калашников, всю жизнь проработавший в КГБ и в ФСБ, и, соответственно понимающий задачу борьбы с «политическими». Отметим при этом, что причина голодовки Навального совсем «вегетарианская» — в сравнении с теми, что заставили пойти на этот шаг Савченко или Сенцова. Савченко просила освободить ее из-под стражи и отпустить на Украину, Сенцов требовал освобождения всех украинских политических заключенных.
Навальный всего-то просил допустить к нему врача по его выбору. Просил исполнения закона, поскольку по закону арестант имеет право на гражданского врача.
И такие случаи допуска вольных врачей известны. В той же покровской колонии к политзаключенному Константину Котову допустили врача, которого он просил.
Почему нельзя было допустить такого доктора к Навальному и тем самым прекратить его голодовку, которая с каждым днем становилась смертельной для него, перенесшего отравление и длительное пребывание в коме?
Во-первых, нельзя было потворствовать «шантажисту», коим ФСИН, вероятно, считала Навального.
Во-вторых, мы не знаем, кто и какие давал указания директору ФСИН Калашникову, и что он транслировал своим подчиненным. Мы не знаем, кому и в какой момент пришла идея отвезти-таки Навального в гражданскую больницу и отдать результаты медицинского консилиума его адвокатам. Но, удивительным образом, это произошло в понедельник 20 апреля — в тот день, когда лечащим врачам Навального пообещали, что они смогут его осмотреть. Они целый день прождали у ворот колонии, и их не пустили.
На следующий день должен был состояться многотысячный митинг в поддержку Алексея, а также выступление президента с посланием Федеральному собранию. И после послания, аккурат накануне митинга омбудсмен Москалькова неожиданно сообщила, что в понедельник Навального посетили четыре врача не из системы ФСИН.
К вечеру вторника выяснилось, что омбудсмен перепутала — гражданские врачи не посещали Навального, его самого доставили к ним. Отвезли во Владимирскую областную больницу — уже после окончания рабочего дня в колонии, после того, как от него ушел адвокат и его лечащие врачи, прождав целый день у дверей колонии, уехали в Москву.
Что же произошло? Кто смог дозвониться, достучаться до директора ФСИН Калашникова, до администрации президента, вероятно, курирующей процесс отбывания Навальным срока? Кто предложил вполне остроумный вариант: «Он хочет гражданских врачей? Будут ему врачи — владимирские»?
Но, кто бы это ни был, результаты «владимирского консилиума» заставили лечащих врачей Навального обратиться к нему с просьбой о прекращении голодовки. «Нам скоро будет некого лечить», — написали они голодающему оппозиционеру в письме и передали его адвокатам.
И здорово, и правильно, сто раз правильно, что Навальный их услышал. Потому что самым главным достижением его голодовки стало то, о чем он и сам написал в одном из своих предыдущих постов: он понял, что не одинок, он понял, что его поддерживают десятки тысяч людей не только в России, но и во всем мире.
Те, кто каждый день думали о нем, писали письма Путину, патриарху Кириллу, папе Римскому, «Врачам без границ», отправляли телеграммы во ФСИН с требованием допустить к нему врача, выходили на улицы городов, пытались достучаться до представителей путинской элиты. И все вместе добились того, что тюремная система и те, кто за ней стоят, решили его не убивать.
Может быть, пока. Тем более, что впереди еще несколько судебных процессов, по которым Навальный будет проходить обвиняемым.
А может быть, поняли, что лучше использовать Навального как «обменный фонд». Как в свое время использовали Ходорковского, Савченко, Сенцова. Такие люди-символы всегда нужны людоедским режимам для переговоров на высшем уровне.
И, что бы кто ни говорил, Навальный победил. Он заставил систему, — во всяком случае, тюремную, — измениться: с ним начали говорить по-человечески, показали ему результаты его анализов и медицинских обследований. За его жизнь стали бояться.
И еще: как правило, политические заключенные добиваются тех целей, за которые они голодают. Пусть не сразу, но через время. Добиваются именно потому, что их поддерживают тысячи и тысячи других людей, которые им верят.
Так Надежда Савченко была помилована Путиным и отправлена в Украину. Олег Сенцов также был помилован вместе с частью других украинцев, за которых голодал.
Я верю, что рано или поздно и к Алексею Навальному допустят его лечащих врачей. Если мы, все вместе, будем продолжать за это бороться.
А также, рано или поздно, Навального освободят из под стражи. Если только кампания против его незаконного осуждения не сойдет на нет после того, как он вышел из голодовки.
Это текст авторской рассылки «МБХ медиа». Каждую субботу сотрудник редакции пишет вам письмо, в котором рассказывает о том, что его взволновало, удивило, расстроило, обрадовало или показалось важным. Подписаться на нее вы можете по ссылке.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.