Необычайно осведомленные россияне

 

 

Понимая, в общем, более или менее всю ненормальность сформировавшегося в России режима, а кое-что — так даже и в деталях представляя, со многим все-таки постепенно научаешься мириться. Вырабатываешь защитные навыки. Привыкаешь, по завету классика. Тяжеловато и чревато проблемами для психики постоянно испытывать праведный гнев. И по расписанию не получается — три раза в день, в течение двадцати минут, после еды, очистки совести ради… Не получается.

Идешь, к примеру, по центру столицы, и думаешь — черт, а ведь и правда — похорошела. Нет, конечно, и про коррупцию их дикую при этом помнишь, и про то, что с выборами летом устроили, и про охоту на людей, — но ведь похорошела же. Уютные заведения, милые сердцу фудкорты, новые станции метро, МЦК. Комфорт сильнее праведного гнева, и ловишь себя на мысли – ну, воруют, естественно (кстати, любопытно — случайное или нет здесь это слово — «естественно»? Наверное, уже нет), но могли бы ведь просто воровать, а они при этом еще и жизнь обустраивают, причем не только себе.

И не то чтобы прощаешь им воровство, махинации с выборами и летнюю загонную охоту на прохожих, но куда-то на окраины сознания все это отступает. Превращается в милые, почти нормальные шалости.

Но есть вещи, с которыми совсем не получается мириться. Не получается, например, забыть, что здесь регулярно пытают людей. Тех, которые, якобы, готовили государственный переворот. Тех, кто в бога неправильно верует с точки зрения действующего в России законодательства. Ну и случайного какого-нибудь забулдыгу, на которого специалисты из районного отделения полиции решили повесить все нераскрытые за пару месяцев дела. 

Я иду по улице, отмечаю, что столица, как ни крути, похорошела, сейчас, возможно, зайду за чашкой кофе в уютное маленькое заведение, — и почти наверняка в это же время где-нибудь государственные люди пытают обычного человека. Это знание, как гвоздь, вбито в самый мозг, деться от него некуда, это больно и это стыдно. Странная, кстати, штука — я ведь никого не пытаю. Но мне почему-то стыдно. Или даже так — стыдно почему-то мне.

То же — со знанием о наличии в стране политических заключенных. Больше двухсот человек держат в тюрьмах только потому, что они позволили себе про нынешнюю российскую власть думать что-то такое, что нынешней российской власти не нравится. Больше двухсот человек — это по данным «Мемориала». «Мемориал» признан иностранным агентом, значит, его данным вполне можно верить. Больше двухсот человек наказаны за неправильные мысли, и никак с этим знанием примириться не получается.

Не искупают этой государственной вины ни похорошевшие улицы больших городов, ни модные выставки, ни щедрые подачки, которые обещает президент обездоленным и ветеранам. Такого просто не должно быть. Но так все и есть.

Свежий опрос «Левада-центра» немного утешает: не один я в России такой осведомленный. Нас тут изрядное количество. «Левада-центр», кстати, признан иностранным агентом, следовательно, данным «Левады» можно верить. «Иностранный агент» — это ведь что-то вроде знака качества, диплом о непричастности к государственному вранью. 

На вопрос «Есть ли сейчас в России политические заключенные?», 23 процента респондентов ответили — «да», еще 40 — «скорее, да». В сумме — ощутимое большинство. 63 процента жителей страны знают наверняка или почти наверняка, что в стране сажают и держат в тюрьме людей за неправильные мысли. Число осведомленных россиян растет — опрос проводился в декабре 2019-го; в декабре 2018-го тех, кто знал о наличии политзаключенных, было 50 процентов. Эксперты связывают этот рост как раз с заслугами московской мэрии, с шумным скандалом вокруг выборов и с протестами в ходе «московского дела».

У кого-то из оппозиционных активистов в твиттере увидел радостную запись. «Ура! Две трети россиян знают о политзаключенных! Это результат нашей работы! Но нужно, чтобы еще больше людей узнало». Увидел, ссылку тут же потерял, кто автор — забыл, но задумался, много ли тут поводов для ликования.

Две трети россиян знают, что политзаключенные есть. А вот особого шума по этому поводу нет. Даже когда «московское дело» было в разгаре, на пикеты в поддержку политзаключенных в Москве выходили по нескольку сотен человек — капля в море. На разрешенный митинг — тысяч тридцать людей, ничто в многомиллионном мегаполисе. И в сравнении с количеством осведомленных — тоже ничто.

Это, видимо, значит, что подавляющее большинство жителей страны считает наличие политзаключенных в стране — нормой. Надеюсь, хотя бы ненормальной нормой, — ну, примерно как я — московскую коррупцию. Видят здесь что-то такое неприятное, разумеется, но не особенно страшное. Что-то, с чем можно мириться.

Да, кстати. Летом прошлого года «Левада-центр» публиковал данные опроса о применении пыток силовиками. Там жуткие совершенно цифры. 10% россиян сталкивались с пытками. Это вам не двести с небольшим политзаключенных, тут счет на миллионы. 60% считают пытки недопустимыми — тоже, вроде бы, повод для радости. Но это ведь значит, что 40% или допускают оправданность пыток, или не сформировали мнения по данному вопросу. Не задевает их печальная, в буквальном смысле болезненная тема.

Впрочем, что тут гадать, — 30 процентов опрошенных прямо заявили, что в «исключительных случаях» считают пытки оправданными. Никогда не понимал, куда в таких случаях исчезает инстинкт самосохранения. Откуда уверенность, что именно ты и не окажешься для подвыпившего полицейского однажды этим самым «исключительным случаем».

Я не люблю ругань в адрес «плохого народа». Нормальный у нас народ, в целом — не хуже других. Тем более, что я и сам его часть, и попытка глянуть на «плохой народ» свысока — ничем не оправдывается. Глупо это и смешно.

Но вот в данных опроса о наличии в стране политзаключенных ничего особенно оптимистичного не вижу. Это признак серьезной социальной болезни, и главное, непонятно совершенно, что тут может выступить в качестве лекарства.

Но для начала, разумеется, все политзаключенные должны быть освобождены.