Писал уже как-то про преждевременный старт думской кампании: тогда еще ветераны Донбасса сочинили какой-то донос на Захара Прилепина, из которого стало понятно, что борьба за право изображать «патриотическую альтернативу» в ходе парламентских выборов предстоит жаркая. Денег мало, а патриотов много, и патриоты будут есть патриотов с энтузиазмом. Да и пусть, приятного аппетита.
Соображения эти, конечно, верные (как себя не похвалить), а все-таки я поторопился. На самом деле по-настоящему кампания по выборам в парламент начинается вот только теперь. Кто из маргинальных любителей отечества получит немного вкусного кремлевского корма, кого в итоге с мизерным процентом упомянут в отчете о триумфе «Единой России» — усомнившегося какого-нибудь Захара, или, наоборот, Егора, сомнений не ведающего, — дело даже не десятое. Все по-настоящему важное творится не на съездах карликовых партий, а в Государственной Думе. Вот прямо сейчас.
Хотя надо и политическим карлам отдать должное — иногда они умеют с уморительным пафосом описывать собственные прыжки и ужимки. Ну, вот, например: «В парламенте страны не должно быть места политикам, уличенным в русофобии. В России публичная политика должна быть делом патриотов. Четвертое всероссийское собрание Общества развития русского исторического просвещения «Двуглавый орел» стало историческим. Отныне являясь Обществом «Царьград», оно становится одной из самых значимых политических сил России и намерено взять под контроль выборы в Государственную думу». А также мосты, телеграф, телефон и буфет. Главное, конечно, буфет.
В маленьком мирке, в общем, свои страсти, а в большом и настоящем — взрыв законодательной активности. Целая пачка законопроектов, призванных лишить реальную оппозицию даже минимального шанса на участие в выборах. На прошлой неделе — законопроект, уточняющий понятие «иностранного агента», а также вводящий совсем уж фантастическое понятие «лица, аффилированного с иностранным агентом». Плюс — ужесточение закона о митингах, настолько серьезное, что легально провести массовую акцию, если властям она чем-нибудь не понравится, станет попросту невозможно. Плюс — возможность для региональных избиркомов блокировать в интернете все, что им может показаться «незаконной агитацией». Плюс — законопроект от Роскомнадзора, нацеленный на то, чтобы затруднить россиянам доступ к западным социальным сетям, а то и вовсе эти сети заблокировать.
Последний, кстати, — в рамках борьбы с цензурой. Нет, серьезно. Они так и пишут, и не разберешься уже, где кончается качественный троллинг и начинается качественный абсурд. Там, впрочем, своя предыстория имеется: Владимир Рудольфович Соловьев, тот самый, «вечерний», обнаружил, что ролики его на YouTube популярностью не пользуются, и возопил от горя и обиды. Чиновники Роскомнадзора, чтобы утешить заслуженного коверного отечественной пропагандистской сцены, и придумали специальный законопроект. Думаю, их даже можно понять по-человечески: слушать вопли и стоны Владимира Соловьева действительно очень неприятно, и чтобы они прекратились, пойдешь буквально на все.
На этой неделе, вдогонку, еще законопроекты. В частности — ужесточение наказания за неповиновение полицейскому во время митинга. Все всерьез, все нюансы учтены, выборы должны пройти максимально гладко: без участия неприятных власти людей, без протестов, без сюрпризов и без неожиданностей. А для любителей на десерт — грызня и драки карликовых патриотических движений. Ну, чтобы избиратель совсем не заскучал.
И вроде бы, нет в этом всем ничего особенно неожиданного. Но смущает меня все-таки одна вещь. Если честно, я не до конца понимаю, с кем именно собираются воевать депутаты, которые штампуют все эти законопроекты, и настоящие начальники, которые законопроекты сочиняют.
В отличие от большинства депутатов, я — страшно сказать — бывал на несанкционированных массовых мероприятиях. Хорошо, например, помню московское лето в 2019-м. Да и как забудешь город, в центре которого ОМОНа больше, чем обычных людей. Нет, конечно, пример Минска показывает, что если есть у власти мужчина с твердым сердцем и расшатанной психикой, это все легко превратить в рутину. Но для нас это все-таки тогда было в новинку.
Я хорошо помню, как участники незаконных шествий останавливались на светофоре в ожидании зеленого сигнала, — чтобы, не приведи Господь, не перекрыть ненароком улицу. Помню (все помнят) стыдные истории силовиков, которые в суде рассказывали, какие тяжкие психические травмы им нанес звук падающего на асфальт бумажного стаканчика. И еще лучше помню, как невиновные получали после этих стыдных историй реальные сроки.
Помню, как президент объяснял со всей возможной строгостью (кстати, на заседании Совета по правам человека), что такое нельзя прощать — сегодня они бумажный стаканчик кинут, завтра — бутылку, а послезавтра? Послезавтра что же, стрелять начнут? Даже жалко становилось президента — нельзя все-таки выходцу из спецслужб, увлеченному боевыми искусствами и претендующему на роль вершителя мировых судеб, так откровенно бояться мирных и безоружных горожан.
Все помню. Не помню вот только реального насилия против полиции со стороны участников протестов. Не помню ни одного случая «неповиновения полицейским». Знаете, почему? Да потому что не было ничего такого.
Возводя свои законодательные баррикады на подступах к избирательным участкам, власть, похоже, противостоять собирается вовсе не участникам мирных российских протестов. Вовсе не реальной оппозиции. Но других-то ведь просто нет, и едва ли их к выборам откуда-то специально завезут.
Впрочем, в высоких кабинетах сидят люди не вовсе безумные. И, возможно, они не про нас, а про себя что-то такое знают. Что-то такое собираются сделать, что следующей осенью самых миролюбивых обозлит и самых ленивых выгонит на улицы.
Или просто понимают, что радикализация протеста — естественное следствие их последовательной работы на уничтожение политики, на ликвидацию последних возможностей для нормальной дискуссии. Понять нетрудно, мысль не то, чтобы особенно хитрая.
Понимают, и работу свою продолжают. Хотят, наверное, сыграть с народом в увлекательную военную игру «Зарница» на улицах больших городов. Скучно им, все у них есть, а развлекаться-то хоть как-нибудь, да надо. Не может человек совсем без развлечений.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.