От автора: Каждый апрель в редакциях российских медиа вспоминают о 26 апреля — дате аварии на Чернобыльской АЭС. Вспоминают и проходят мимо. Обычно тексты или видео об этом создаются в круглые даты. Нужно признать, что страшная авария в Чернобыле в 1986 году оказалась для нас буквально спрятана в саркофаге из других страшных событий, про которые мы тоже вспоминаем очень редко.
Но выход к некруглой дате сериала американского телеканала HBO «Чернобыль» заставил нас пересмотреть отношения с нашим прошлым. Сериал буквально вскрыл гнойники общественной памяти, и мы заново спорим о трусости, глупости и самоотверженности, которые проявляли наши сограждане при ликвидации аварии. Тогда в середине 1980-х поколение наших отцов поехало, отдав здоровье, спасать мир от радиационного апокалипсиса.
И сейчас медиа (даже самые неожиданные) наполняются материалами, где дети разговаривают с родителями про аварию. Кто-то скажет, что всё происходящее — ради хайпа. Мы ответим: наконец-то у нас появился повод разобраться в прошлом наших семей и страны. Спасибо создателям сериала за это. Именно поэтому я поговорил с моим отцом Простаковым Александром Сергеевичем о его участии в ликвидации последствий аварии и сериале «Чернобыль».
Как оказался в Чернобыле
Я был призван как резервист в мае 1987 года, через год после аварии. Официально причиной были военные сборы. В Советском Союзе было принято так делать с ушедшими в запас — считалось, что резервисты проходят переподготовку. Но в военкомате объявили сразу, что придётся ехать в Чернобыль. В это время работал уже в колхозе в стройбригаде. В военкомате посчитали, что я крутой строитель. В Чернобыль тогда со строительными специальностями в основном набирали.
Когда сказали, что в Чернобыль, я было хвостом крутануть хотел. А мне в военкомате сказали: «Ты же вроде афганец, ты же воевал. Там люди погибают. Надо спасать». Ну, я что? Решил, что поеду. Дома, конечно, твоя мать меня ругала, да и все родственники орали, кричали: «Куда ты прешься?!». Но я поехал.
25 мая 1987 года я был уже там, а 29 мая меня отвезли на вахту.
Царство бетона
Работал я в строительном управлении Чернобыльской атомной станции. В основном занимались разгрузкой. Сначала баржи разгружали со строительным материалом. Потом перевели в район около непосредственно рядом со станцией. Конкретно на самой АЭС я не работал, но каждый день около нее был. Саркофаг я видел. Его тогда как раз только закончили. Я работал на ЖД-станции «Янов» — это где-то километра два от станции, может, три, и километр от Припяти, брошенного города. Мы там восстанавливали железную дорогу — эстакаду под выгрузку цемента. По 11-12 миксеров бетона за день выливали. В общем, пахали как могли.
Столько бетона я жизни не видел. Заливали им всё зараженное, что прошло дезактивацию. Бетон нужен был, чтобы погасить уровень радиации. Радиации я там нахватался.
А сколько там радиации — это жуткое дело.
Один раз начали разгружать два вагона, которые в Янове на путях стояли. Вдруг к нам подбежал начальник какой-то большой. «Откуда эти вагоны?» — спрашивает. А мы отвечаем: «Маневровый тепловоз затолкал, а мы выгружаем». Начальник заорал: «Немедленно прекратить разгрузку! Дозиметриста сюда!» Он замерил: на приборе не хватило шкалы. Оказалось, что эти вагоны стояли в Янове еще до аварии, а потом в суматохе после аварии про них забыли. Их поставили до взрыва в 1986 году. И год с лишним они простояли. Бетон, который в них был, уже от бортов застыл. Мы пробивали там середку, чтобы он посыпался. Как это обнаружилось, нас прямо сразу оттуда убрали. После этих вагонов нам запретили вообще в ту сторону ездить. Это было уже в начале августа. Нас после этого случая домой отправили.
В Чернобыле я пробыл два месяца.
Быт ликвидаторов
Жили мы нормально. Питались в столовой. Трёхразовое питание было: завтрак, обед и ужин на убой. А ещё был витаминный стол. Всё как положено. Против радиации давали шоколадки на ужин. Иногда вместо шоколадки давали соевые плитки, но мы их не ели, потому что они были невкусные.
А ещё у нас в команде было двое крутых рыбаков, которые ловили нам рыбу в Припяти. Опытные мужики сказали, что та, которая заражённая, уже давно в Чёрном море плавает.
Нормально, в общем, было. Сначала было как-то не по себе, а когда мы уже там адаптировались, уже пофигу было на всё. В заброшенных садах и вишню ели, и черешню, и клубнику.
Никаких гражданских там уже не было. Дома были все опечатаны. Кругом росла огромная крапива. Постоянно патрулировали милицейские патрули, чтобы мародерства не было.
За четыре года до распада СССР
В Чернобыле был весь Советский Союз. Мы сменили на вахте ребят из Хабаровска. А нас меняли уже казахи.
Со мной в вагончике азербайджанцы, армяне, таджики и грузины жили. Я там впервые увидел рыжего грузина, с такими каштановыми волосами, и всего в веснушках. Он мне сказал: «Не удивляйся. Я чистокровный грузин. Те, что черные, с турками смешаны».
Никакого напряжения на национальной почве не было. Армяне и азербайджанцы вместе работали. Кавказцы в основном на строительстве работали. Таджики водителями были. Много с узбеками общался, потому что я до Афгана в Узбекистане служил. В общем такого, что потом в «лихие девяностые» началось, ничего даже близко не было. Все были как братья, как друзья.
О сериале
Очень жалко, что сериал американский. Американцы всё равно про нашу историю по-своему снимают. Все к друг другу обращаются «товарищ». Ну не разговаривали мы так. Ну, и такие мелкие моменты ещё есть.
Мне понравилось, что они показали огромный рыжий лес полумесяцем, гектаров 40 он был. Когда я там был, его уже в землю закапывали. Жалко нам там не разрешали фотографировать. Там была огромная сосна-трезубец. Она одна зелёной осталось. Во время войны немцы на ней наших подпольщиков вешали. И она стояла как памятник Великой Отечественной войне. Не знаю, сейчас цела или нет, но я около нее был. И сейчас, когда с ликвидаторами встречаешься, то про сосну всегда вспоминаем. Это у нас такой опознавательный знак. Но ее в сериале нет (на момент записи разговора вышло только четыре серии — «МБХ медиа»).
В сериале хватает правдивых моментов. Форма солдат как будто с наших складов, а не специально сшита. И одежда остальная также, и всякие предметы быта. А еще правильно показали растерянность наших правителей на тот момент. Первые несколько дней нам ничего по телевизору про аварию не говорили. А когда уже там ликвидация шла полным ходом, про то, какая страшная катастрофа это была на самом деле, нам тоже не говорили. Вот в третьей серии хорошо показали, как ребята сбрасывали с крыши графит. Им нужно было за минуту несколько кусков графита скинуть. На этом у них рабочий день заканчивался, и жизнь заканчивалась. В новостях про это не рассказывали.
Вот у них доза радиации была страшная. У меня не доза, а ерунда по сравнению с ними. Нас на радиацию перед отправкой домой всех замеряли. И никому не давали 10 и больше микрорентген, потому что тогда нужно было бы выдавать инвалидность и причитающую пенсию. У меня в карточке дозучета написано 9,315 микрорентген. А сколько на самом деле, я не знаю. Вот в сериале про радиацию честно рассказано.
Мне трудно сказать, почему сериал про «Чернобыль» сняли американцы, а не мы. Может, у наших ума не хватило. Но наши вряд ли это будут снимать. Если снимать правдиво, то придется показывать, как там заживо люди сгорали, не зная, что с ними происходит, а власти не знали, что делать. Наверное, у нас никто не захочет, чтобы такое народ видел. Обидно, в общем, что американцы сняли, а не мы.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.