Есть такой зачин — вы, наверное, как и я, тысячу раз натыкались на него в социальных сетях: «Природа настолько очистилась, что». И дальше нечто, более или менее похожее на шутку. Вернее, началось все с новости: «Природа настолько очистилась, что в каналы Венеции вернулись дельфины». Потом кто-то оценил потенциал словосочетания, превратил его в основу для мема. Получилось смешно, повторили еще раз, и еще раз, и снова… И теперь выстроенные таким образом шутки видеть уже невыносимо.
Но, простите, придется воспользоваться избитым приемом: похоже, природа настолько очистилась, что путинистам приходится как-то отбиваться от ультрапутинистов. Собственно, именно это нам и показывает казус Никиты Михалкова. История со снятием с эфира на канале «Россия 24» очередного выпуска его авторской программы «Бесогон» — именно про конфликт путинистов с ультрапутинистами.
Однако тут необходимо некоторое разъяснение. Путинизм — официальная идеология нашего государства, которому идеологию иметь запрещает Конституция. Она принципиально бессодержательна. Вернее, так: основным содержанием путинизма как идеологии является один единственный тезис — Путин прав. В чем именно прав Путин, не важно. Все прочее может меняться в соответствии с колебаниями внутри- и внешнеполитического курса.
Разумеется, искренних приверженцев у такой идеологии быть не может: нельзя всерьез поклоняться пустоте и менять убеждения, как перчатки, или даже чаще. Путинизм — это работа, причем довольно выгодная. Право попасть в число путинистов надо заслужить, умение улавливать начальственные колебания — доказать. Это открывает дорогу к карьере. Как и во всяком деле, большинство путинистов застревает, разумеется, где-то у дна, загаживает однотипными комментариями социальные сети и блогерствует за доширак. Но те, кто прорвался наверх, живут просто великолепно — это и весь цвет пропаганды, и политическая элита, включая, кстати, лидеров так называемой системной оппозиции. Никаких собственных убеждений у них, естественно, нет. Может, у кого и были, но потерялись. Отсутствие убеждений — необходимое условие карьеры для успешного путиниста.
Может показаться, что в последние несколько лет путинизм с содержанием таки определился: это курс на одичание, конфликт с Европой и Штатами, культ прошлых и будущих войн, плюс нехитрая смесь из блатных понятий, мещанских представлений о приличиях и нескольких этических максим, устаревших веке этак в восемнадцатом. Это все называется традиционными ценностями.
Но надо понимать, что для самого Путина и узкого круга его ближних, то есть для тех, из кого и состоит в России реальная власть, это все вещи не важные или почти не важные. Они просто считают, что именно такой набор идей позволяет им эффективно консолидировать население, держать его одновременно и в страхе, и в тонусе, и легко им управлять (не будем сейчас спорить, оправдана ли эта уверенность, хотя вопрос, безусловно, интересный). Если понадобится, или какой-то другой набор идей покажется им более подходящим для решения тех же задач, они тут же про войну и традиционные ценности забудут. Почитайте, к примеру, ранние статьи Путина, — вы удивитесь, честно: из либералов либерал, ну, еще самую чуточку — государственник.
И разумеется, все путинисты перестроятся молниеносно, Дмитрий Киселев будет вести свои «Вести недели» в радужном фраке, Маргарита Симоньян воспоет европейские ценности, а Владимир Соловьев… Стоп, тут сложнее, но об этом чуть позже.
Дело вот в чем: пропаганда все-таки эффективная штука. Если людям годами рассказывать, что Европа сгнила, что на Западе только и мечтают, как бы всех наших невинных детишек превратить в геев, запретить слово «мама» и выпить нефть вместе с кровью, обязательно найдется некоторое количество людей, которые в это уверуют. Искренне, со всей истовостью. Вот их-то я и называю ультрапутинистами.
Их не то чтобы много, но они есть. И у них, кстати, есть вопросы к режиму: почему в Киев до сих пор не вошли наши танки, если там сплошь фашисты? Почему Вашингтон не пылает, отчего наши бомбардировщики не кружат над Лондоном? Почему негодяи и клеветники из пятой колонны не в тюрьме? Ну, вот, например, истерика вокруг сериала «Зулейха открывает глаза», который снимался при поддержке Минкульта и демонстрировался на государственном телеканале, — типичный пример ультрапутинистской реакции на непоследовательность режима.
Путинисты охотно используют ультрапутинистов в своих целях, когда это удобно: это такой фальшивый народ, который можно демонстрировать оппонентам в ходе дискуссий. Вот, мол, посмотрите, какие там, внизу дикари, и спасибо еще скажите, что президент их хоть как-то сдерживает. Дай им волю — и нас, и вас на фонарях развесят, и разбираться не станут, кто тут оппозиция, а кто власть. Какие могут быть свободные выборы, какие демократические институты, если у нас такой вот народ? Кстати, убогое это вранье часто работает, но это тоже тема отдельная.
Пандемия не дает больше в эту игру играть. Есть реальная беда, с ней весь мир столкнулся, и, похоже, весь мир не очень хорошо понимает, что теперь делать. Есть естественные требования к государству — не от фальшивого народа, от настоящего. Народ требует защиты и помощи. Собственно, для этого ведь государство и нужно. С защитой пытаются что-то делать, хорошо или плохо, но пытаются. Лечат, переоборудуют больницы, а в столицах — уже и стадионы с выставочными залами под ковид. Вводят разумные ограничения и безумные полицейские меры. С помощью сложнее. Вместо помощи пока — рассказы о печенегах, половцах и спартанцах. Утешают умеренно. Ситуация складывается очень и очень напряженная.
И у некоторых статусных путинистов начинают сдавать нервы. Соловьев, помянутый выше, — лощеное воплощение беспринципного путинизма, человек-символ, похоже, сорвался. Скачет по студии, как петушок, машет крылышком, кого-то собирается бить. Никита Михалков — человек-флюгер (это у них семейное, это от папы), вдохновенный любитель любой власти, откатился вдруг куда-то в самый домотканый ультрапутинизм. Выкатил программу, в которой рассказал о вреде сотовых вышек, о коварных планах Билла Гейтса, собравшегося чипировать население Земли, и о бесовской сущности Германа Грефа. И задал государству вопрос — доколе?
В спокойные времена никто из представителей настоящей власти (а руководство телеканалов, безусловно, настоящей власти важная часть) не обратил бы внимания на такие шалости. Михалков в «Бесогоне» давно уже позволял себе озвучивать довольно радикальные идеи, смещаясь как раз от путинизма к ультрапутинизму, и никаких начальников это не волновало. Просто, кажется, раньше для него это была такая постмодернистская игра, а теперь он и сам уверовал в свою проповедь.
Но вот сейчас — неподходящий момент, чтобы сеять в умах сомнение и смуту. И один из повторов программы Михалкова сняли с эфира, а РИА «Новости» и «Комсомольская правда» опубликовали разгромные тексты, разоблачающие режиссера, забежавшего за флажки.
Что-то похожее случилось и с Сергеем Глазьевым (он как раз типичный ультрапутинист, хоть и болтался где-то на окраине путинизма, и вхож был в высокие кабинеты, и даже в советниках президента до прошлого года числился). Он годами критиковал Центробанк и неких «либералов во власти», и никого это не занимало. А теперь вдруг ЦБ потребовал от Евразийской экономической комиссии, в которой Глазьев трудится министром, как-нибудь его унять, да еще и в довольно издевательских выражениях: «Рассмотреть возможность оптимизации коммуникационной деятельности» министра по интеграции и макроэкономике ЕЭК Сергея Глазьева. Хотя бы «на время пандемии».
После того, как рубль обрушился вслед за нефтью, Глазьев подготовил обширный доклад, в котором утверждал, что обвал национальной валюты — следствие действий валютных спекулянтов, которые используют при биржевых торгах роботов, и предлагал принять «меры по нейтрализации атак валютных спекулянтов, использующих колебания нефтяных цен для манипулирования курсом рубля». А именно — ввести налог на валютообменные операции для ограничения вывоза капитала за рубеж. Это и вызвало гнев председателя Центробанка Эльвиры Набиуллиной. В ЦБ посчитали, что предложение Глазьева «частично содержит некорректные сведения и может нанести ущерб репутации совместных мер властей и регулятора», а также назвали недопустимым «искажение информации в настоящей ситуации рыночной волатильности».
Путинизм привык биться с проблемами надуманными или вовсе выдуманными: с происками болгарских реваншистов, польских ревизионистов, отечественных экстремистов и прочих ястребов Пентагона. Пандемия — проблема реальная. Пандемия в сочетании с падением цен на нефть — почти катастрофа. Вопросы, которые из катастрофы растут, требуют ответов, ответы — хоть какого-то содержания, а путинизм, как мы помним, принципиально бессодержателен. Все идеи, которыми путинисты спекулировали в последние годы, если довести их до логического конца, сваливаются как раз в ультрапутинизм. Туда, где необходимость штурмовать Киев, бомбить Вашингтон и разобраться с бесовской сущностью Германа Грефа. Все путинистские идеи в новых условиях работают не на режим, а против него. Им надо спасать остатки стабильности, а в руках — только инструментарий, порождающий смуты.
Программу Михалкова, конечно, можно снять с эфира, а Глазьева заткнуть. Михалков побурчит, да и приготовит другую, поумереннее, о том, как Ельцин-центр мешает президенту победить вирус, например. Глазьев опубликует статью в газете «Завтра» — благо, у нас свобода слова и масса каналов для распространения любых мнений. Но это не отменяет главной проблемы — интеллектуальной пустоты путинизма и принципиальной невозможности ответить на реальные вызовы, опираясь на эту пустоту.
На пустоту вообще нельзя опереться, а выбор — только между этой самой пустотой и ультрапутинистской дикостью. Другого они себе не оставили. Дикость вредна, пустота бесполезна. Податься некуда.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.