Привет. Меня зовут Даша Баева, я корреспондент «МБХ медиа». На этой неделе вышел мой текст про храм Росгвардии, который недавно достроили в подмосковной Балашихе. Так получилось, что опубликован он был 23 февраля, когда в России и странах СНГ отмечают День защитника Отечества.
В детстве для меня этот праздник никогда не имел никакого милитаристского оттенка. Это был еще один дополнительный выходной между новогодними каникулами и восьмым марта. В этот день родители обычно собирались со своими армейскими товарищами, накрывали стол и рассказывали байки о службе в белорусском городе Поставы. Не уверена, что кто-то из присутствующих на таких торжествах гостей по-настоящему чувствовал себя защитником Отечества или использовал всерьез этот оборот. Для всех окружающих меня людей это слово несло какую-то смысловую нагрузку и обязывало к чему-то. Водораздел был довольно жестким, а требования для соответствия словосочетанию «День защитника Отечества» — высокие. Было недостаточно отдать дежурный долг родине, выполнить конституционную обязанность, отсидеться в теплом помещении, побегать на плацу или на протяжении нескольких лет перекрашивать газон. Впрочем, люди, долг которых заключается в избиении безоружных митингующих, под это звание подходят, по их мнению, еще меньше.
Шло время, границы стирались. День защитника Отечества на моих глазах превращался в праздник, в который принято торжественно вручать одноклассникам кружки, шарики и гель для душа. А календарь тем временем постепенно обрастал все новыми датами. Так, совсем недавно в России стали отмечать день Росгвардии. Узнала я об этом из телевизора, когда на Первом канале шел музыкальный концерт, приуроченный к празднику, а на сцене Кремлевского дворца играла забористые рифы группа «Любэ».
Эфирное время на главном федеральном телеканале страны и десятки миллионов рублей, которые выделяются из бюджета на проведение торжественных мероприятий в честь профессиональных праздников силовиков, это не единственная форма проявления расположения со стороны властей. Превращают их в особую касту людей и другие преференции, на которые не скупится государство. Льготное жилье, какой-никакой, но иммунитет от уголовного преследования, карманная судебная система, почти всегда занимающая их сторону и готовая в любое время раздать реальные сроки за удар пластиковым стаканчиком.
Строительство собственных храмов кажется тут меньшим из зол, хотя синтез людей в форме и РПЦ стал все же показательным трендом последних лет. Сейчас такие церкви есть почти у каждого ведомства: МВД, МЧС, ФСБ, ФСО, Росгвардии и у входящего в нее ОМОН. Что примечательно, большинство из них появились в течение последних шести-семи лет. Венчает это все, конечно же, монструозный храм Вооруженных сил России, который обошелся в шесть миллиардов рублей, и стал полноценным памятником путинской эпохи еще до завершения строительных работ.
Пока я писала текст про храм Росгвардии, я осознала, что эта история чуть больше, чем кажется на первый взгляд. В ней заключена вся современная Россия в миниатюре. Интересы РПЦ, генералов, инвесторов-миллионеров, депутатов, друзей мэра Москвы и президента, крупного строительного концерна, который получает многомиллиардные контракты от столичных властей и занимается в свободное время строительством храмов, причудливо сходятся в одной точке. А скидываться на это все равно приходится бюджетникам. Обязательный и уже такой привычный элемент, без которого нарратив был бы неполным.
Это текст авторской рассылки «МБХ медиа». Каждую субботу сотрудник редакции пишет вам письмо, в котором рассказывает о том, что его взволновало, удивило, расстроило, обрадовало или показалось важным. Подписаться на нее вы можете по ссылке.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.