«Они думают, что человек, которому грозит 10 суток, уйдет в подполье?». Адвокат Михаил Бирюков о задержаниях после акции 21 апреля

После протестной акции 21 апреля в поддержку Алексея Навального полиция в Москве активно задерживает и штрафует ее участников. Приходят домой или задерживают на улице, а некоторых затем — оставляют на ночь в ОВД. Так ночь в камере провела 64-летняя учительница и мать журналистов Андрея и Александра Борзенко Анна. 29 апреля суд вернул ее дело обратно в полицию, и женщину отпустили домой. Ее интересы представлял адвокат «ОВД-инфо» Михаил Бирюков. Он рассказал «МБХ медиа» об особенности этих задержаний, о системе распознавания лиц, а также о том, как полиция нарушает закон при задержаниях и как нужно себя вести, если вас убеждают, что вы участник несанкционированной акции и показывают видео.

— Сейчас силовики активно охотятся за людьми, находившимися на акции 21 апреля. Причем делают это постфактум, спустя несколько дней. Полицейские приходят домой к людям, есть случаи, когда поджидают на улице. Это все так и должно работать?

— Начнем с того, что в основном всем этим занимаются местные территориальные органы полиции, иногда им помогают сотрудники Центра «Э». Причем действуют они, на мой взгляд, абсолютно незаконно, когда пытаются задержать людей и доставить их в отдел для составления протокола. Дело в том, что в законе предусмотрен порядок, по которому жителей должны вызвать в ОВД для составления протокола. И этим порядком, например, предусмотрено, что в случае неявки лица, он составляется в его отсутствие. Присутствовать при этом человек, которого привлекают к административной ответственности, не обязан. Это его право. 

— То есть каким образом все должно строиться по закону?

— На почту к человеку должны отправить заказное письмо с уведомлением о том, что определенного числа в определенное время тот приглашается в ОВД для составления протокола. Там также указывается административное правонарушение, в совершении которого человека подозревают. Человек же вправе позвонить в ОВД и согласовать время, в которое ему бы было удобно подойти. Поймите — это не повестка, явка по которой обязательна. Это всего навсего приглашение. Он сам решает, придет он или нет. Также он должен иметь возможность проконсультироваться с адвокатом и прийти вместе с ним. 

Именно такой порядок предусмотрен законом. У нас же — людей увозят из дома, ловят на улице, не дают им возможности сориентироваться в ситуации и связаться с защитником, насильно доставляют в отделы, составляют протоколы. А иногда — и оставляют в ОВД на ночь, и на утро везут в суд.

— Можно ли им тут как-то  противостоять? Допустим, если задержали на улице, то не подчиниться нельзя — могут привлечь за неповиновение представителю власти. А не открывать дверь полиции можно? И можно ли после этого подать иск к МВД?

 — Если вас останавливают на улице и предлагают проехать в ОВД, лучше согласиться во избежании неприятностей, которые вам вполне могут доставить сотрудники полиции. О необоснованном задержании на улице, конечно, стоит написать жалобу в ГУВД и прокуратуру. И вы, безусловно, имеете право не открыть дверь полиции в том случае, если они не предъявили вам постановление о производстве обыска. Для беседы с сотрудниками полиции есть формат  —  вы мне повестку, я вам — явку на беседу с адвокатом. По-другому никак.

— Какие у них основания для того, чтобы оставить человека на ночь?

— Такая мера, как задержание на 48 часов до судебного заседания, применятся по отношению к тем, кто совершил правонарушение, за которое предусмотрен административный арест. Также задерживают на 48 часов в тех случаях, когда человек застигнут непосредственно в момент совершения правонарушения. А вот задерживать людей, которые совершили правонарушение, с точки зрения правоохранительных органов, месяц назад, две недели назад, и держать их в камере до суда, предполагая, что они могут скрыться, — ну, это достаточно глупо. Они и правда думают, что человек, которому может грозить 10 суток, уйдет в подполье? Или за границу сбежит?.. Поэтому я считаю, что такие ситуации создаются лишь с целью давления на человека. 

В последнем моем случае, с Анной Борзенко, мы с ней вместе пришли в отдел полиции на составление протокола. А ее взяли и задержали на ночь. Да, статья, которую вменяют Борзенко — об участии в акции, связанной с перекрытием движения, предусматривает арест в качестве наказания. Но применяться норма с задержанием на ночь ведь должна благоразумно. Когда есть основания, что человек реально пытается избежать ответственности. Тут же — он к вам сам пришел.

— Действует ли закон об оперативно-розыскной деятельности во время производства административных дел? Телефон могут прослушивать, квартиру осмотреть или, например, наружку установить? 

— Нет. Это действующим законодательством не предусмотрено. ОРМ проводится в отношении лиц, которых подозревают в причастности к преступлениям. 

— А приход к людям сотрудников уголовного розыска по административке за участие в митинге — это как понимать?

— Понимать так, что штат участковых не всюду укомплектован. И выполнять задания по доставке людей в отделы полиции командируют тех, кто в данный момент под рукой. Как я понимаю, задача обеспечить приводы ставится им сверху.

— Есть ли у вас понимание, по какому принципу они выбирают тех, кого собираются привлечь за акцию 21 апреля и как они их находят?

— Я ознакомился с последней сводкой и увидел, что наряду с достаточно медийными личностями, к которым приходит полиция, очень много и случайных людей с окраин Москвы. Поэтому, честно говоря, я теряюсь в догадках. По-моему, уже более 100 человек подверглись подобного рода приводам. Понять алгоритм, по которому они выбирают себе «жертв», мы сейчас пытаемся. 

— Может быть, какие-то промежуточные выводы можно сделать по тому, что использует полиция в судах. Там что обычно полиция предъявляет против человека, которого хотят привлечь за участие в митинге?

— [До апрельской акции], как правило, это были сканы с видеоизображений и рапорт сотрудника Центра «Э». Сейчас прикладывают диски с самими видеоизображениями. Обычно это видеофрагмент длинной до 40 секунд. Из того, что я видел, в кадре — группа людей, молчаливо стоящих около здания, оглядывающихся по сторонам и снимающих все вокруг на смартфон. Мы не видим там ни перекрытия дорог, что вменяется Анне Борзенко, ни скандирования лозунгов, ни шествия. То есть на видео просто группа людей, которые стоят.

— Как вы считаете, применяется ли властями в случае с акцией 21 апреля система распознавания лиц?

— Могу сказать, что такая система существует. Муниципальный депутат Владимир Залищак, например, ранее был задержан в метро на основании ориентировки по системе распознавания лиц. И был привлечен к административной ответственности за участие в несогласованной акции. Но на основании чего осуществляются задержания, которые проходят после акции 21 апреля, с уверенностью я сказать не могу. Из материалов, которые содержатся в административных делах, нельзя понять источник происхождения видеозаписи. В рапорте сотрудника Центра «Э» говорится лишь о том, что им получены материалы видеоидентификации из департамента информационных технологий Москвы. Но в деле нет ни письма/обращения в этот департамент, ни ответного сопроводительного письма, ни документов, позволяющих понять, с какой фотографией идентифицировали видеоизображение и как. То есть нет вообще никаких материалов, подтверждающих, что работа по идентификации лиц кем-либо проводилась. 

Во время составления протокола сотрудники полиции лишь прокручивают эту запись и спрашивают: вы себя узнаете? И кто-то узнает, кто-то нет. Но объективного свидетельства того, что там изображено то самое лицо, которое привлекают к ответственности, в деле нет. Ни в одном из тех дел, что я видел.

— Как людям нужно вести себя, оказавшись в ситуации, когда им демонстрируют такое видео, чтобы адвокат имел инструменты для эффективной защиты?

— Те [клиенты], с кем я имел дело, все признали, что это они на видео. Хотя я бы на их месте не стал этого признавать. Я бы требовал документы, подтверждающие основания для идентификации меня с данным лицом. В ряде случаев изображения нечеткие и смазанные.

Поймите простую вещь, никто не отрицает того, что 21 апреля те или иные люди были на улицах. Но обвиняют их не за пребывание в тех местах, в которых они были. А в видео и фото-материалах нет доказательств того, что было какое-то шествие с лозунгами и перекрытием дорог. В материалах, которые мы видим, доказательства не подтверждают протоколы об административном правонарушении, по которому привлекают людей. В протоколах говорится об одном, а в материалах дела — совершенно о другом. И вот этот разрыв не устранен ни в одном из дел. Поэтому, кстати говоря, это, как я полагаю, могло стать одним из оснований возвращения дела Анны Борзенко обратно в ОВД.

— Используется ли биллинг в тех делах, которые вам приходилось изучать по следам «январских протестов» и 21 апреля?

— Нет, результатов отслеживания местонахождения по сотовой связи в качестве оснований для привлечения людей к административной ответственности — не приводилось. Что касается системы распознавания лиц, то мы продолжаем изучать этот вопрос. Возможно, в ближайшее время у нас появится какая-то новая информация.