«”Цинично” ехал на велосипеде»: задержанный накануне выборов в Белоруссии Артур Райский — о том, за что арестовывают в Минске

 

 

Восьмого августа в Минске задержали Артура Райского, гражданина Белоруссии, проживающего в Москве. Артур хотел отдать свой голос за кандидата от оппозиции Светлану Тихановскую, но вместо этого трое суток пробыл в заключении, а теперь ожидает суда. Райский рассказал «МБХ медиа», как случайных людей в Минске забирали с улицы прямо в отделение накануне выборов и как с задержанными обращались в Жодинской тюрьме — одном из самых строгих мест заключения в Белоруссии.  

 

— Артур, почему вы поехали в Белоруссию?

 

— Я родился и вырос в Минске, я поехал туда, во-первых, потому что появилась возможность после пандемии встретиться с близкими, во-вторых — выборы, я чувствовал необходимость быть там и проголосовать.

 

— Вы поехали голосовать, не наблюдать за выборами?

 

— Да, и выразить свою гражданскую позицию дальше, если появится необходимость.

 

— Как получилось, что вас задержали?

 

— Вечером восьмого августа я вышел из метро «Октябрьская», это самый центр города. Прошел несколько метров, в этот момент остановился микроавтобус, из которого выбежали сотрудники ОМОНа. Увидев эту волну, которая набегала в мою сторону, я развернулся, чтобы попытаться убежать, и в этот момент меня схватил человек в гражданском, по всей видимости это был человек, которых в народе называют «тихушником» (сотрудник в штатском — «МБХ медиа»). Он меня схватил за руки, сказал: «Тише-тише, идем-идем». Зная о том, что худшее, что я могу предпринять в этой ситуации — это начать вырываться или спорить, я чинно прошел вместе с этим человеком.

 

— То есть накануне выборов уже задерживали людей без всяких основания, когда они еще не выходили на какие-то акции?

 

— Это происходит по всей Белоруссии в течение последних полутора месяцев. Какие-то задержания привязаны к каким-то массовым законным собраниям, какие-то задержания вообще ни к чему не привязаны, потому что молодой человек просто идет по улице и слишком пышет здоровьем. Естественно, идет всякое преследование блогеров, об этом, я думаю, вы прекрасно знаете.

 

— Как вам объяснили, за что вас задержали?

 

— Мне никто не объяснял, меня просто бросили в микроавтобус, который потом нас довез до автозака. Сотрудники ОМОНа в балаклавах сказали нам лечь на пол автомобиля, кричали, но там не было ничего осмысленного или связного. Нам никто не объяснил ни за что нас задержали, никто не представился, естественно, никакие наши права нам не зачитали.

 

— Насколько грубо проходило ваше задержание?

 

— Это, наверное, зависело от человека, которого принимали. Меня достаточно спокойно завели в машину, потому что я никак не сопротивлялся, а вот одного паренька вместе со мной, который кричал, не понимал, что происходит, и пытался вырваться, довольно жестко задержали. Его начали душить локтем, и каждый раз, когда он вырывался, удушение усиливали, а потом, когда нас положили на пол, ему придавили шею ногой, чтобы он дальше не вырывался. Среди тех людей, с которыми я перемещался, никто серьезных травм не получил. Я встретил примерно 30 человек, которые были в этом же районе задержаны, их потом повезли в отделение вместе со мной, практически ни у кого никаких ссадин, ушибов или чего-то подобного я не видел.

 

— Вас повезли в отделение, затем доставили в тюрьму Жодино?

 

— Не совсем так. Сначала меня отвезли в отделение, там мы провели часов шесть-семь, пока шли все процедуры, после этого нас перевезли в то, что в Минске называется ЦИПом — центр изоляции правонарушителей. Это место находится примерно в центре города, там мы пробыли чуть меньше суток, мы там пережили ночь, были где-то до полудня. После этого нас перевезли в Жодино.

 

 

— Вам давали связаться с кем-то, или у вас отняли телефон и не давали звонить?

 

— У нас отняли телефоны еще в первом микроавтобусе, где были сотрудники ОМОНа, с этого момента я практически ни разу к телефону не прикасался, кроме момента описи вещей. С близкими не давали ни разу связаться, на каждом этапе говорили, что свяжутся или дадут возможность связаться позже, кто-то изощрялся, говоря, что уже связались, не переживайте. Но, естественно, никто ни разу не давал возможности с родственниками связаться, у меня получилось отправить смску в один хитрый момент, когда перевозили из отделения в ЦИП.

 

— Сколько вы находились в Жодино, давали ли вам еду и воду, сколько человек находилось в камерах?

— Тут я должен сделать ремарку. По всей видимости, мне достаточно сильно повезло на многих этапах моего путешествия. Видимо, людей, которых запаковали восьмого числа, привезли не в Жодинское ИВС (изолятор временного содержания), а в Жодинскую тюрьму. Там были достаточно мягкие условия, это, наверное, связано с тем, что всех профессиональных надзирателей тюрьмы перевезли в минские ИВС и ЦИПы, чтобы они там занимались порядком. А в тюрьму в качестве надзирателей отправили молодых милиционеров. Они достаточно спокойно на нас реагировали, отвечали на наши вопросы даже не с таким обилием мата, как обычно. Нас нормально кормили, там, конечно, режим был хаотичный, но в целом это была такая санаторская еда. 

 

Поэтому, откровенно говоря, я не могу пожаловаться конкретно на мои условия содержания в Жодино. Нас было десять человек в десятиместной камере, в последние сутки мы вообще остались вчетвером. Я это все связываю, во-первых, с нахождением в тюрьме, во-вторых, с тем, что творится полный хаос, они не понимают ни как функционирует жодинская тюрьма, ни как вообще справиться с этим наплывом. Мне с этим очень сильно повезло.

— То есть когда были массовые задержания в последний день, всех этих людей в тюрьму не привозили?

 

— По всей видимости, нет, я думаю, их привозили в ИВС Жодино или минские ИВС, по крайней мере, к нам никого не привозили.

 

— В течение вашего задержания рядом с вами находились какие-нибудь российские граждане, есть ли разница между тем, как силовики себя ведут с гражданами России и гражданами Белоруссии?

— Российских граждан я не встречал, но был эстонец, которого привезли вместе с нами в отделение, там, конечно, сильно отличалась коммуникация с ним. Как только сотрудники узнали, что он эстонец, к нему подошли особые люди, поговорили и, по-моему, практически сразу отпустили. 

 

— Сейчас вы находитесь в Минске и ожидаете, когда вам назначат дату суда?

 

— Да, меня отпустили без единого документа, у меня нет ни копии протокола, ничего подобного. Не знаю, каким образом меня известят, пока жду.

 

— Вы видели сам протокол, что в нем написано?

 

— Я видел протокол, подписывал его, вносил свои коррективы. Меня должны судить по двум статьям, это классические статьи, которые шьют всем «политическим», которые преследуются административно. Это статья 17 «Хулиганство» и статья 23 «Неповиновение». В протоколе насчет моего хулиганства было написано, что я цинично приставал к гражданам, подчеркиваю слово «цинично», с нами сидел парень, который «цинично» ехал на велосипеде. В общем, цинично приставал к гражданам, кричал, махал руками, довольно обтекаемые, ничего не значащие фразы. Мне не шили, что я кричал какие-то лозунги или оскорблял власть, хотя часто пишут именно это. А что касается неповиновения, там указан стандартный набор: на законные требования сотрудников ОМОНа не откликался, размахивал руками, упирался ногами, специально ложился на землю и хамил. Безусловно, ничего из этого я не делал, написал в протоколе, что не согласен с написанным и все свои комментарии.

 

— С вас взяли какую-то подписку о невыезде или вы можете попытаться выехать из страны?

 

— Чисто гипотетически, наверное, могу. Я пока еще не очень понимаю, что происходит вокруг, но у меня нет никакой подписки о невыезде, ни подписки о неразглашении. Меня фактически просто выставили за двери, но это был тот момент, когда приятно, что тебя выставляют за дверь. На выходе мне выдали мой телефон и все вещи, которые были со мной изначально, они были в нетронутом состоянии.

 

— Вы примерно понимаете, когда может быть назначен суд?

 

— Никакого понимания нет, сейчас в Белоруссии творится некоторый хаос. Нет даже никаких догадок, когда весь этот аппарат сможет как-то остановиться, успокоиться и начать расследование всех этих дел, которые они сшили за последние дни.

 

— Какое наказание предполагают статьи, которые вам вменяют?

 

— Там может быть три варианта: предупреждение, штраф или арест. Штраф может быть на довольно внушительную для обычных белорусских граждан сумму, арест по каждой из этих статей максимум 15 суток. Если брать по абсолютному потолку, за две статьи мне могут назначить 30 суток, трое из которых я уже отсидел. Но, как правило, всем ребятам, которых я знаю вокруг и которых успели судить, давали по десять суток.

 

— Как у вас на работе относятся к перспективе, что вы задержитесь еще на месяц?

 

— На моей работе все хорошо, как говорит мой руководитель «наша команда — это республика небезразличных», так что в моей команде отнесутся с пониманием, я потом отработаю все то, что пропущу.

 

— Как вы себя чувствуете сейчас, остались ли у вас какие-то травмы?

— Я чувствую себя в целом нормально, есть общая слабость, что касается травмы, единственное, что у меня есть — при задержании меня сильно схватили за бицепс, остались кровоподтеки и синяки, но не могу сказать, что меня это сильно беспокоит.

 

— У вас есть желание сейчас участвовать в гражданских акциях или каким-то иным образом выразить свою позицию?

 

— Откровенно говоря, сейчас меньше суток прошло с того момента, как меня выпустили, я пока все еще нахожусь в стрессовом состоянии, я чувствую себя немного задерганным, потому что это были не самые комфортные условия пребывания. Желание, безусловно, есть, чувство долга есть, но мне нужно хотя бы какое-то время поберечь нервы своих близких и всех людей, которые за меня переживали в интернете. Была просто непостижимая волна поддержки, я подозревал, что что-то такое будет, но не такого масштаба. Думаю, я должен хоть немного дать людям успокоиться за меня и мою жизнь.

— Проголосовать вам так и не удалось?

— Проголосовать мне не удалось, но, думаю, ни у кого нет сомнения по поводу моего голоса.