Константинополь в Ногинске: интервью с подмосковным митрополитом Украинской церкви

Прошедший 2018-й стал годом, когда события церковной жизни приобрели внешнеполитическую значимость в отношениях России с соседней Украиной. Предоставление автокефалии Украинской церкви Константинополем не признается в России ни «духовной властью» (иерархами Русской православной церкви), ни светскими властями.

Каноничность или неканоничность религиозной организации — понятие из церковных взаимоотношений, и с правовой точки зрения оно мало волнует государственные ведомства. В последние годы в России существует зарегистрированная в Минюсте религиозная организация — Украинская православная церковь Киевского патриархата. В самом Киевском патриархате образован Российский экзархат, представленный двумя епархиями — Белгородской и Богородской. Центр Белгородской епархии расположен в селе Маслова Пристань Шебекинского района, там же сидит митрополит Иоасаф (Шибаев), глава Российского экзархата. Вторая же епархия — Богородская — расположена в подмосковном Ногинске (историческое название — Богородск), а управляет ею митрополит Адриан (в миру — Валентин Старина). До 1993 года он находился в лоне канонической РПЦ, а когда было объявлено о создании Киевского патриархата во главе с Филаретом (Денисенко), перешел в другую юрисдикцию. С тех пор в Ногинске, не без давления со стороны светских властей и РПЦ, существует небольшой приход Киевского патриархата в частном доме на окраине Ногинска.

— Как так получилось, что вы стали служить в Ногинске?

— Это история длинная. Мы восстановили в Ногинске Богоявленский собор, который был в полуразрушенном состоянии. Покойный патриарх Пимен (глава РПЦ в 1971-1990 годах. — прим.) через митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия в 1989 году направил меня на свою родину восстановить этот собор. Митрополит Ювеналий поручил мне быть благочинным Ногинского района.

Но мы не только восстановили Богоявленский храм, но и построили двух- и трехэтажное здание, которые сформировали православную гимназию — среднюю общеобразовательную школу, лицей искусств, библиотеку, читальный зал, травмпункт, столовые. Мы ежедневно развозили еду по домам немощным людям — больным, инвалидам, участникам войны, ежедневно мы кормили от пятисот до тысячи человек. У нас было большое подсобное хозяйство: коровы, крупный рогатый скот, гуси. Мы эту продукцию отправляли как благотворительность в эти столовые. Я отобрал все храмы у колхозов и заводов в Ногинском районе: 24 храма всего. Самый последний храм — Тихвинской Богоматери на улице Рабочей, недалеко от Богоявленского собора. 

Кроме того я был депутатом Ногинского городского совета и Московского областного совета с 1989 года. Будучи депутатом, мне многое удалось сделать с помощью администрации и правительства Московской области. В городе Серпухове, например, я по просьбе митрополита Ювеналия через областной совет открыл мужской монастырь, нам удалось его отобрать и передать церкви. Каждому храму в Ногинском районе мы помогали. И открывали закрытые и помогали существующим ремонтировать. Как выпускник Московской духовной академии я был беспартийным депутатом, не от коммунистов.

— Когда вы приняли решение перейти в Киевский патриархат и почему?

— СССР распался, и все республики заявили о своем суверенитете, о независимости от Москвы, в том числе и Украина. Митрополит Киевский и всея Украины Филарет под давлением президента Украины Кравчука, Верховной Рады и Кабмина созвал поместный собор в Украине, чтобы оттуда прислать в Москву решение, что в Украине будет церковь независимая. Что митрополит Филарет и сделал.

В 1992 году в Москве это решение украинское не разбиралось, Филарета анафематствовали, прокляли. Таким образом и я, будучи украинцем, перешел в Киевский патриархат, хотя прямо я не выказывал поддержки, но восхищался действиями митрополита Филарета. Время от времени я приезжал в Киев и общался с митрополитом. Об этом узнали в Москве, в частности митрополит Ювеналий, он начал ко мне присматриваться, и в начале 1992 года снял с меня полномочия благочинного, а затем и с настоятельства Богоявленского собора. Когда я был в Австрии по его благословлению,  через день созвали собрание из клириков, приближенных митрополиту, и приняли это решение. Патриарх Алексий (в миру Алексей Ридигер. — прим.) ко мне хорошо относился, поэтому дал Ювеналию совет, чтобы меня перевели или в город Симбирск (нынешний Ульяновск. — прим.) восстанавливать собор, который был разрушен большевиками в 30-е годы, или в мужской монастырь в Воронежской области. Но так получилось, что меня вывели из состава Московского патриархата, я уже тогда был в Киевском патриархате.

— После ухода из Московского патриархата вы продолжали служить в Богоявленском храме Ногинска как священник Киевского патриархата. Как вы потеряли контроль над храмом?

— Из собора нас выгнали в 1997 году, после этого пять лет в арбитражных судах проходили разбирательства. Решения были то в нашу пользу, то в пользу Москвы. В конце концов в 1997 году “помог” московский мэр Юрий Лужков: прислал сюда своих омоновцев. И омоновцы навели порядок: всех нас выгнали с территории Богоявленского храма, без документов, вещей, и мы остались на улице.

После этого мы служили в церкви в здании казарм, но там нам отключили газ и электричество. После мы очутились в этом новом здании, нам передали участок земли (на улице Жарова, 18. — прим.). Мы построили тут храм, но Московский патриархат снова вышел на связь с администрацией Ногинского района, чтобы чиновники обратились в суд, и те приняли решение о сносе храма. Мы хотели обжаловать это решение, но Московский патриархат — он повсюду. Потом в Верховный суд обращались, но ничего нам не сделали: снести, и все. 4 февраля 2016 года мы должны были снести наш храм. Но мы не сносим, а они не приезжают. Чем это закончится — не знаю.

— Как вы пришли в церковь и как познакомились с предстоятелем Киевского патриархата Филаретом (Денисенко)?

— С детства, с пяти лет, я ходил в храм вместе со своей тетей в родном Днепропетровске (сейчас город Днепр. — прим.). В начале я, наверное, не все понимал, но мне нравилось пение, как священник красиво говорил. Потом, когда мне стало лет девять-десять,  начал ездить в женский монастырь Свято-Тихоновский. В школе я всегда принимал участие в хореографическом кружке, в хоровом, вокальном — везде я был на первых местах. Директор знал, что я верующий, но меня не трогали, так как я участвовал в олимпиадах. После школы — армия, потом пошел в музыкально-педагогическое училище. После училища год отработал в музыкальной школе в Херсонской области.

После этого я поступил в педагогический институт в Киеве. Там время от времени  я ходил во Владимирский собор, который является кафедральным у предстоятелей Украинской церкви. Тогда там служил митрополит Филарет, с сегодняшнего дня он просто настоятель этого храма (на момент разговора еще не было известно, что Филарет решит сохранить за собой титул почетного патриарха после расформирования Киевского патриархата. — прим.). Когда я прибыл в столицу, случайно разговорился с Филаретом, зайдя в собор. Он меня принял, так свободно разговаривал со мной, как будто знает с детства.

Я после вуза получил направление в Николаевский пединститут преподавателем, а мне не хотелось ехать туда, я хотел поступить в аспирантуру в Киеве при Академии наук. В тот момент я был на приеме у митрополита Филарета. Я не знал, что мне делать: в институт ехать, или продолжать быть студентом в Киеве. А он мне говорит: «Я вам ни туда, ни сюда не советую». Тогда в Украине Шелеста уже убрали (первый секретарь ЦК Компартии Украины в 1963-1972 годах Петр Шелест. — прим.), а вместо него прислали Владимира Щербицкого, нового первого секретаря. А это такой человек был, что он будет воевать с церковью, пока ее не уничтожит. Шелест был очень порядочный и честный человек, а Щербицкий — атеист, безбожник. Тогда Филарет мне посоветовал ехать в Москву и поступать в духовно-религиозное учреждение. Мало меня зная, и такой совет! Он мне говорил, вы свою науку будете толочь в ступе как воду.

Я окончил Ленинградскую семинарию, ректором у меня был ныне здравствующий патриарх Кирилл, а после семинарии поступил в Московскую духовную академию, которую окончил в юбилейном 1988 году.

— Богородская епархия Киевского патриархата сейчас относится к Киевскому патриархату или теперь уже новой автокефальной украинской церкви?

— Был же собор недавно. И было решение о формировании новой православной церкви Украины. Согласно решению собора мы теперь Богородская епархия Православной церкви Украины. А Российский экзархат возглавляет митрополит Иоасаф.

— Как вы оцениваете количество прихожан в вашем храме? К вам ходят этнические украинцы или также некоторые местные?

— В каждом храме Ногинского района с 1992 года пишут, чтобы к нам не ходили ни креститься, ни отпевать, потому что мы раскольники. Представьте себе: сколько у нас может быть тогда людей! Много или мало? Люди запуганы, их не пускают к нам. Когда слушаешь передачи по телевизору, как восхищаются труженики телевидения, что у нас людей нет, что у нас храм пустой, да как он будет полный, если людей не пускают к нам! Когда по телевидению показывали освящение воды Святейшим патриархом Кириллом, то в храме было пусто: люди бегали по храму как будто там никого нет. Рождественский сочельник, а храм патриарший полупустой! Вот и задавайте им вопрос, почему у вас людей мало! Кто яму роет, тот в нее и падает. Это пахнет не христианством, не любвеобильностью, а пахнет дьявольщиной, сатанизмом.