Лечить молодых и травить недовольных: что не так со «шведской моделью» борьбы с пандемией

Швеция — единственная европейская страна, которая избежала тотального локдауна. Там не закрывались бары, школы и фитнес-центры, шведы не носили маски, не вводили пропусков и не сажали на карантин приехавших из-за границы и контактировавших с заболевшими. По словам авторов стратегии, делалось это не для получения коллективного иммунитета или спасения экономики, а для «сохранения устойчивого развития страны». Рассказываем, почему критиков такого подхода увольняли с работы, сколько жизней стоил шведский прагматизм и как нынешняя стратегия Швеции скажется на международном образе страны.

В начале пандемии многие россияне завидовали шведам. В стране почти ничего не закрывали — ни бары, ни рестораны, ни магазины, и даже дети ходили в школу, а не сводили родителей с ума дистанционкой. Людей не заставляли носить маски, а Андерс Тегнелл — главный эпидемиолог и творец шведской стратегии — и вовсе говорил, что маски бесполезны и только дают ложное чувство безопасности. Практически никого не сажали в принудительный карантин или «самоизоляцию» — даже члены семьи заболевших могли спокойно ходить на работу или в школу.

Спустя восемь месяцев с начала эпидемии уже можно говорить о результатах, к которым привел уникальный шведский подход. На первый взгляд они кажутся положительными. Пока по всему миру каждый день растет количество заболевших, пока Европу и весь мир захватывает вторая волна, Швеция спокойна: летом показатели инфицированных в день опустились до двузначных, нынешний рост гораздо медленнее, чем в других государствах.

Но если присмотреться, то оказывается, что цена за сглаженную вторую волну была слишком высокой, а сами данные — просто результат пандемии, пущенной на самотек. 

Какие меры (не) ввела Швеция

Швеция не проигнорировала пандемию коронавируса полностью, как, например, Беларусь. Несмотря на то, что рестораны и магазины продолжали работать, многие жители страны перешли на дистанционную работу. Были и настоящие запреты — например, в конце марта правительство запретило собрания числом более 50 человек и посещение домов престарелых.

Однако большинство мер, принятых Швецией, отличались от тех, что принимали по всему миру. Когда в апреле в Европе стали постепенно вводить обязательное ношение масок в общественных местах, главный эпидемиолог страны Тегнелл написал письмо в Европейский центр профилактики и контроля заболеваний, выражая сомнения, что введение обязательного ношения масок будет хорошей мерой. Он писал, что распространение вируса через воздух и людьми без симптомов — недоказанные предположения, и они будут вредить коммуникации властей с населением. 

Позже и то, и другое предположение ученые доказали. Но Тегнелл в пользу масок не верит до сих пор: «Мы очень подробно изучили этот вопрос. Доказательства слабые, — говорит он. — У стран, где использовали маски, сейчас все плохо. Очень опасно верить в то, что маски это панацея». 

До самого августа шведские бюрократы, отвечающие за меры против коронавируса, считали, что бессимптомные больные не заразны. Поэтому на изоляции или карантине оказывались только люди с ярко выраженными симптомами: независимо от того, заболевал ли кто-то в классе или в офисе, или среди членов семьи, те, у кого симптомов не было, должны были продолжать ходить на работу или в школу. 

Жертвы

За время пандемии в Швеции заразились коронавирусом по меньшей мере 100 тысяч человек, 5 907 из них умерли. Это очень высокая смертность — 590 человек на миллион в Швеции, 591 в США, 600 в в худшее время умирало в Италии. Это еще и самый высокий показатель смертности в Скандинавии — например, в Норвегии он всего 50 человек на миллион.

О том, насколько катастрофичен оказался шведский подход, говорит исследование, выпущенное 12 октября в научном журнале Journal of the American Medical Association. Там говорится, что США и Швеция — единственные страны, которые не смогли быстро справиться с высокой смертностью в первые месяцы пандемии.

При этом, скорее всего, данные по смертности от коронавируса, как и по количеству зараженных, сильно занижены. Потому что в Швеции многим просто не делают тестов и их не забирают в больницы — а в статистику попадают только смерти протестированных. На тестирование и госпитализацию в Швеции были наложены большие (и не самые гуманные) ограничения.

В марте, когда первая волна коронавируса была в разгаре, шведские власти заявили, что тестировать на COVID-19 надо только людей с ярко выраженными симптомами. Некоторые группы населения — например, детей младше 16 лет — не тестировали даже с симптомами. При том, что школы никто не закрывал, и классы, где заболевали дети, не сажали на карантин, тестировать детей начали только в июне (на несколько недель), а потом в сентябре. В начале пандемии тестировали фактически только тех, кто приехал с симптомами из стран в «красной зоне», госпитализированных и медицинских работников. Ситуация мало изменилась и сейчас. Очень многие шведы просто не могли сдать тест — и вполне возможно, многие из них умерли. 

В июне шведская газета Dagens Nyheter опубликовала одну из таких историй о 39-летней женщине, которая заболела в марте. У нее несколько недель были выраженные симптомы COVID-19 — проблемы с дыханием, высокая температура, диарея. Когда муж привез ее в одну из стокгольмских больниц, в госпитализации ей отказали, заявив что больница переполнена. Спустя несколько дней, когда женщина почти не могла ходить, ее все-таки забрала скорая, а в больнице ее сразу положили на ИВЛ. 15 апреля она умерла. Тест на коронавирус ей не сделали даже в больнице.

Андерс Тегнелл позже признал, что смертей было слишком много. Но добавил, что большинство их произошло в домах престарелых, и это никак не дискредитирует шведскую стратегию в целом. 

Проблема в том, что так много людей в домах престарелых погибли именно из-за шведской стратегии.

Старые и толстые

В конце марта в шведские отделения интенсивной терапии поступали более 30 человек в день с COVID-19 (коек было меньше ста даже в Стокгольме). К началу апреля по меньшей мере 90 человек в день умирали от коронавируса. Но больницы не перегружались, потому что многим пациентам просто отказывали в госпитализации. 17 марта вышла директива, распространявшая на Стокгольм и близлежащие территории запрещение принимать в отделение интенсивной терапии людей старше 80 лет или с индексом массы тела выше 40. Если ты старый и/или толстый — умирай дома.

В теории региональные власти сами принимали решения о мерах по коронавирусу, но на практике большинство из них последовали примеру Стокгольма и переусердствовали.

«Нам сказали, что мы не должны посылать никого в больницы, даже если им 65 и у них впереди еще много лет жизни, — рассказывает Латифа Левенберг, медсестра, работающая в нескольких домах престарелых в Стокгольме. — Они умирали от удушья, у них в глазах была паника. Очень страшно было просто стоять рядом и смотреть на это».

В большинстве домов престарелых не было оборудования для подачи кислорода, да и сотрудники не имели соответствующей квалификации. Самым тяжелым больным вкалывали морфий, и они умирали в одиночестве — с конца марта посещения домов престарелых были запрещены. 7% жителей домов престарелых погибли от коронавируса.

«Би-би-си» опросила нескольких сотрудников отделений интенсивной терапии в Стокгольме и выяснила, что большинство попадавших в них пациентов с COVID-19 были 1970-1990 годов рождений. Пожилых людей в интенсивной терапии почти нигде не было.

Экономика и коллективный иммунитет: стоило ли оно того?

Коротко говоря, нет. Хотя сами авторы шведской стратегии утверждают, что их подход направлен не на сохранение экономики и не на создание коллективного иммунитета, именно эти два фактора рассматривали как критерии успеха или провала стратегии. И по этим показателям шведский подход, судя по всему, провалился.

Экономика Швеции не пострадала так сильно, как во многих странах, но в целом оказалась на том же уровне, что и в других скандинавских государствах, которые ввели локдауны и строгие меры. Туристы не приехали, сами шведы в открытые общественные места, кафе и рестораны старались ходить поменьше.

С коллективным иммунитетом вышло еще хуже. Хотя сами авторы стратегии утверждали, что коллективный иммунитет не их приоритет, опубликованная позже по запросу журналистов переписка Андерса Тегнелла с его финским коллегой говорит о другом. В обмене письмами 14 и 15 марта Тегнелл отмечал, что оставить школы открытыми было бы полезно, чтобы достичь коллективного иммунитета быстрее. Когда финский эпидемиолог ответил, что закрытие школ могло бы уменьшить риск распространения COVID-19 среди пожилых людей на 10%, Тегнелл написал: «Стоят ли того десять процентов?».

Тегнелл ожидал, что уже к маю коллективный иммунитет среди шведов будет достигать 40%. Когда первые исследования показали, что в мае эта цифра была всего 6%, эпидемиолог заявил, что коллективный иммунитет тяжело измерить. К сентябрю количество людей с антителами к COVID-19 в Стокгольме не достигло и 12%. 

Кроме того, из разных исследований уже известно: у большинства антитела со временем пропадают.

Самоуверенный бюрократ и запреты на критику

Основной автор шведской стратегии — Андерс Тегнелл — очень популярен у шведов. Главный эпидемиолог страны почти не потерял в популярности за время пандемии. Большинство граждан поддерживают его решения, а некоторые превращаются в настоящих фанатов — просят автографы и даже делают татуировки с его лицом. 

Люди слепо верят его решениям, потому что в Швеции очень развито доверие к государству.

Организатор здравоохранения и бюрократ со стажем, Андерс Тегнелл стал героем, видимо, по двум причинам. Во-первых, с самого начала пандемии Тегнелл «продавал» шведский путь другим странам — и продолжает делать это до сих пор, несмотря на очевидный провал стратегии. Во-вторых, Тегнелл очень упрям и гнет свою линию до сих пор, чем, видимо, вселяет уверенность в шведов. Эпидемиолог уверяет: его стратегия нацелена в будущее и она обязательно окупится.

«Это не спринт, а марафон», — говорит Тегнелл о кризисе. По его мнению, шведский подход окажется более устойчивым, чем строгие меры и карантины. В вакцину Тегнелл не верит, по крайней мере пока. Судя по его действиям (словами эпидемиолог этого не подтверждает), в приоритете остается коллективный иммунитет.

Несмотря на то, что большинство поддерживает Тегнелла, есть и критики — в основном ученые и врачи. Но критиковать государственные институты в Швеции сложно, потому что им принято доверять, а на открытую конфронтацию по таким вопросам наложено социальное табу.

В апреле в газете Dagens Nyheter было опубликовано заявление 22 исследователей, в которых они просили принять более серьезные меры против коронавируса. Авторы письма обращались к данным, говорили, что смертность очень высока, а тестов недостаточно. В ответ на них обрушилась критика прессы и читателей — исследователей обвиняли в том, что они неправильно используют данные, а сам Тегнелл заявил, что это не самые выдающиеся имена в науке.

Многие ученые и врачи, высказавшиеся в этом письме и других подобных публикациях, столкнулись с полноценной травлей на работе. «Коллега написал мне, что статья была позорной и что мы должны быть верными государству и следовать традиции уважать работников здравоохранения», — рассказывал один из авторов письма. Другую подписантку на работе назвали «создательницей проблем» и «опасной для общества»: из-за критики исследовательница из Бельгии была вынуждена вернуться домой. 

Критике подвергались даже врачи, пытавшиеся на рабочем месте самостоятельно носить маски. Одна пульмонолог сообщила, что среди причин расторжения ее контракта с клиникой было то, что она носила маску. По словам работодателя, маска выставляла ее в недружелюбном свете перед пациентами. Прозрачные экраны на лицо врачам разрешили носить только после нескольких серьезных вспышек в больнице.

У шведского подхода довольно много критиков в международном сообществе, и даже скандинавские соседи на Швецию смотрят косо. Дания, Норвегия и Финляндия давно открыли границы между собой, но не со Швецией. Пока непонятно, как это все скажется на международном образе страны и ее отношениях с другими государствами. Раньше Швеция была известна высоким уровнем жизни и заботой о наиболее уязвимых членах общества. Но большое число жертв пандемии в домах престарелых влияет на имидж страны отрицательно.

Летом количество инфицированных в Швеции довольно сильно сократилось. Но причиной тому мог быть не особый подход, а образ жизни: большинство шведов летом уезжают за город, в уединенные домики в горах или у моря. Сейчас цифры, как и во всей Европе, растут. С начала сентября среднее количество зараженных в день увеличилось на 173% по стране и на 405% в Стокгольме. Если Швеция не пересмотрит стратегию, количество жертв во время второй волны — с приближающейся зимой, падающим коллективным иммунитетом и отсутствием летних каникул — будет расти.