В конце мая во ФСИН заявили, что осужденные в российских исправительных центрах зарабатывают едва ли не столько же, сколько жители большей части регионов России, находящиеся на свободе. А некоторые зарплаты, озвученные в ведомстве, большинству россиян и не снились — например, по 100 и 200 тысяч рублей. На самом же деле, жизнь в ИЦ, с виду и вправду напоминающем пионерский лагерь, не такая однозначная, как ее пытаются рисовать в отчетах. «МБХ медиа» рассказывает, как устроен и как оплачивается труд в исправительных центрах, где содержатся осужденные номинально не лишенные свободы, но обязанные трудиться.
Весенним прохладным вечером смена Игоря Копылова (имя и фамилия изменены) закончилась, он и еще несколько человек собрали вещи и покинули пилораму. Впереди предстояла дальняя дорога — пять километров пешком до Исправительного центра (ИЦ), расположенного в городке Сураж в Брянской области. Когда Копылов услышал заявление ФСИН России о том, что осужденные в ИЦ получают зарплату в 220 тысяч рублей, он сказал мне: «Ну какие двести тысяч, блин?! Если бы я хотя бы десятку тут получал, я бы еще домой отправлял. А в итоге родственники, *****, вынуждены помогать мне».
Игорь Копылов родился и вырос в брянской глубинке. Около десяти лет назад он оказался за решеткой. Суд признал его виновным в тяжком преступлении. Срок — 11 лет. Большую часть Копылов уже отмотал. Когда оставалось три года, написал заявление о смягчении наказания. На «строгаче» нареканий к заключенному не было, поэтому Копылова перевели в Исправительный центр. Здесь его оформили подсобным рабочим. Но по факту, как и большинство других осужденных в суражском ИЦ, Копылов трудится безо всякого договора на местной пилораме. Работодатель говорит им, что их зарплата — 20 тысяч рублей в месяц. По факту Копылов получает на руки 1800-3000 рублей.
«Вот я месяц проработал — получил зарплату 1840 рублей. Как жить? — говорит Копылов, затягиваясь сигаретой. — А так — аванс бывает 1400 и получка 1500, с копейками. Вот и вся средняя зарплата. Как жить? Мне что делать прикажете, идти воровать в «Пятерочке» или в «Магните»? О чем тут можно вообще разговаривать…».
Что такое ИЦ и УФИЦ?
В 2011 году в российском законодательстве появился такой вид наказания за уголовные преступления как принудительные работы. Однако фактически эта мера стала применяться в стране лишь с 2017 года, так как до того момента отсутствовали исправительные центры. Затем в регионах начали строить отдельные ИЦ или же открывать участки, функционирующие как исправительный центр (УФИЦ), на территориях существующих колоний или колоний-поселений. А с 2020 года УФИЦ разрешили создавать и на базе промышленных предприятий. Сегодня в России насчитывается 108 ИЦ и УФИЦ в 76 регионах страны. По данным на 2020 год, в этих учреждениях трудилось более 12 тысяч человек.
Исправительный центр — это, как правило, изолированная территория. Там расположены жилые здания с комнатами на два-четыре человека. Эти комнаты на ночь не запираются. В них есть кровати, стол, тумбочки, шкафчики и стулья. В здании — общая душевая, туалеты, общая кухня и столовая. В отличие от колоний, в ИЦ и УФИЦ осужденные имеют право ходить в обычной одежде, пользоваться телефоном, интернетом, компьютером и бытовыми приборами. Часть бытовой техники — например, микроволновки и стиральные машинки, часто уже имеются в исправительных центрах. Все остальное осужденные вправе купить за свой счет. Продукты питания, средства личной гигиены, одежда, в отличие от лагерей, – все это осужденные тоже должны покупать сами за свои деньги, как и оплачивать коммунальные услуги в ИЦ. Питаться, конечно, можно и в столовой, но, к примеру, в УФИЦ Новосибирска месячный «абонемент» стоит 3 тысячи рублей. В общем, то, что осужденные в ИЦ должны сами себя обеспечивать, и делает вопрос о зарплате довольно острым.
В 2020 году у пресс-секретаря российского президента Дмитрия Пескова спросили, как прожить на МРОТ. «Я не могу ответить на этот вопрос», – ответил тот. Саратовский депутат Николай Бондаренко двумя годами ранее после спора с местной чиновницей о прожиточном минимуме провел эксперимент, решив прожить на 3,5 тыс. рублей, что на тот момент было примерно в два раза меньше регионального МРОТ. В итоге похудел почти на 8 килограммов. «По ощущениям было максимально тяжело. Голод, упадок сил, рассеянность, раздражительность», – описывал свое самочувствие Бондаренко. Многие осужденные в ИЦ фактически на руки получают вдвое меньше. Они тоже с трудом могут ответить на вопрос, как прожить на эти деньги.
Наркотики и алкоголь в учреждении строго запрещены. Какие-то элементы лагерных правил в ИЦ и УФИЦ, конечно, присутствуют. Например, отбой в 22 часа, подъем в 6 утра. В некоторых ИЦ осужденных выгоняют в 6:15 на зарядку. Отказался — составляют рапорт. За три нарушения статус вполне могут пересмотреть и отправить в колонию-поселение или лагерь. Свободный выход с территории учреждения строго запрещен. Но с разрешения администрации осужденных выпускают в магазин или поликлинику. Один из осужденных, находящийся в ИЦ в Новосибирске, рассказал «МБХ медиа», что обычно максимальное время, на которое можно покинуть учреждение, четыре часа. «[Надзиратели] говорят, вам хватит, чтоб дойти до магазина, — рассказал один из осужденных. — Хотя Новосибирск большой город, до магазина, может, и хватит, а вот в кино сходить с девушкой — нет».
Иногда из ИЦ не выпускают вовсе — все зависит от воли и настроения администрации. «Руководители этих центров — это этакие царьки, на них нет никакой управы», — рассказала «МБХ медиа» адвокат «Общественного вердикта» Ирина Бирюкова. В последнее время она активно занимается защитой прав осужденных ИЦ и УФИЦ. «Когда заключенный там начинает качать права, начальник выписывает ему нарушения, а потом отправляет в колонию. Это такой своеобразный рычаг давления на неспокойных».
Главное, на чем зиждется система ИЦ и УФИЦ, — это обязательный характер труда. То есть любой осужденный, попадающий в эти учреждения, обязан работать. По закону, место работы определяет сам исправительный центр. А затем он должен заключить трудовой договор с организацией, куда впоследствии будет пристроен осужденный. В центральной России это чаще всего предприятия, занятые благоустройством города, пилорамы, заводы, агрофирмы или хоздворы исправительных колоний. На севере страны осужденные могут работать на строительстве дорог. Кроме того, как недавно заявили во ФСИН, в Хабаровском крае контингент ИЦ планируется привлекать к строительству второй линии БАМа.
Попасть в ИЦ и УФИЦ можно по приговору суда – за преступления небольшой или средней тяжести либо за совершение тяжкого преступления впервые. Либо же – перевестись из колонии за примерное поведение в качестве смягчения наказания.
Труд оплачивается?
Из статьи 53.1 Уголовного кодекса РФ («Принудительные работы») следует, что труд осужденного на этих видах работ оплачивается. При этом из заработной платы производятся удержания в пределах от 5 до 20 процентов. Как объяснил «МБХ медиа» Алексей Добрынин, управляющий партнер санкт-петербургского офиса коллегии адвокатов Pen & Paper, из положений УИК РФ следует, что осужденные к принудительным работам привлекаются к труду в соответствии с трудовым законодательством, за исключением правил приема на работу, увольнения с работы, перевода на другую работу, отказа от выполнения работы, предоставления отпусков. Более того, отметил юрист, сам по себе договор для принятия осужденного на работу не является обязательным условием.
«В настоящее время приведенные положения закона толкуются таким образом, что заключение трудового договора не требуется, поскольку договор предполагает свободное волеизъявление работника, а осужденный обязан трудиться на основании вступившего в законную силу приговора суда. В связи с этим трудовое законодательство, в части правил приема на работу, в данном случае не применяется», — также объяснил Добрынин.
По его словам, месячная зарплата работника как правило устанавливается на минимальном уровне. Конкретная сумма прописывается в приказе о привлечении к труду на соответствующей должности. Кроме того, из зарплаты вычитается плата за коммунальные услуги и содержание имущества. У тех из осужденных, у кого есть обязательства по искам или алиментам, высчитывают и эти суммы. «Поэтому итоговая выплаченная сумма после всех удержаний может составить достаточно скромную величину, — сказал Добрынин «МБХ медиа». — Единственное ограничение по удержаниям — в исправительных центрах осужденным к принудительным работам выплачивается не менее 25 процентов от начисленной им заработной платы».
У осужденного ИЦ в Сураже Игоря Копылова общая сумма заработанных в месяц денег — 10 тысяч рублей, из этой суммы почти пять идет на погашение иска, еще полторы тысячи — вычет по приговору суда, вместе с коммуналкой и НДФЛ на руки и выходит около двух тысяч. При этом из представленных «МБХ медиа» документов следует, что оклад у Копылова как подсобного рабочего (хотя он работает на пилораме и это нигде не отражено) 2800 рублей, еще 6800 — доплата по МРОТ, так как по закону зарплата осужденного не может быть ниже минималки.
«Но я не понимаю, зачем мне МРОТ, если я не работаю подсобным рабочим, а тружусь на пилораме, и работодатель на меня перечисляет в исправительный центр мою зарплату — почти 20 тысяч рублей. Если б мне отдавали эти деньги, мне бы от государства ничего бы не было нужно. Я бы сам себя обеспечивал заработанным. Но куда они деваются? До меня же ничего не доходит», — говорит Игорь Копылов.
По словам собеседника «МБХ медиа», однажды в ИЦ пригласили бухгалтера и у осужденных была возможность задать вопросы относительно своей заработной платы. «Мы вопросы-то задавали, — усмехнулся Копылов. — Но он чего-то так наговорил заумно, что мы ни хрена и не поняли».
Тогда Копылов пробовал жаловаться во ФСИН в Москву: писал и про зарплату, и про отпуск. По закону, каждому осужденному к принудительным работам положено отдыхать 18 дней в году. «На вопросы про отпуск мне ответили, про зарплату — как будто и не спрашивал, — говорит Копылов. — Просто игнор». Более того, рассказал осужденный, когда он попытался качать права незадолго до положенного отпуска его без объяснения причин уволили с работы. «Хотя работодатель говорил, что ко мне вопросов у него нет. А [в администрации сказали], что я нос сую, куда не нужно», — добавил Копылов. Зато, рассказал он, как-то в ИЦ появился осужденный по экономической статье. «Он администрации быстро объяснил, на чем они свою копейку имеют», – говорит Копылов. После этого, по словам мужчины, «экономического» трогать перестали, а вскоре и вовсе выпустили по УДО.
«Мне-то много денег не надо здесь. Одеться, перекусить – все. А остальное домой отправить. А я, наоборот, с дома, *****, беру деньги, с дома, – говорит Копылов. – Меня работа не пугает, я всю жизнь работал. И вальщиком в лесу, и трактористом. Но знал бы я, что тут такая беда, я бы с колонии никогда сюда не перевелся».
В управлении ФСИН по Брянской области на запрос «МБХ медиа» о зарплатах осужденных не ответили.
Что говорят во ФСИН
Зато в конце мая в федеральном ведомстве заявили, что средние зарплаты осужденных в исправительных центрах России составляют 20–24 тыс. рублей, а в отдельных случаях доходят до 220 тыс. рублей. «Так, имеются примеры получения осужденными заработной платы в размере 224 тыс. рублей (Белгородская область), 102 тыс. рублей (Новгородская область), 94 тыс. рублей (Приморский край), 80 тыс. рублей (Волгоградская область)», — сообщили во ФСИН «Известиям».
«МБХ медиа» разослало запросы в указанные регионы. Так, в УФСИН по Белгородской области нам ответили, что случай, когда осужденному выплатили 224 тыс. рублей, действительно имел место. «Такой пример денежной выплаты является единичным, — говорится в ответе за подписью главы управления Игоря Видашина. — Сумма была начислена в качестве премии за ранее отработанные дни, а также за сверхурочную работу».
По словам начальника управления, осужденный, получивший такую выплату, трудился на одном из предприятий Белгородской области. На каком именно, не уточняется. Хотя, вероятнее всего, речь идет о крупном сельскохозяйственном холдинге «Агро-Белогорье». Уже не первый год в нем трудятся осужденные, о чем много писали местные СМИ. В самом холдинге пообещали рассмотреть запрос от «МБХ медиа», но в итоге на вопросы так и не ответили. В УФСИН по Белгородской области между тем добавили, что средняя зарплата у осужденных УФИЦ в регионе составляет 14,5 тысяч рублей. «Кроме того, сообщаем, что некоторые осужденные к принудительным работам являются уникальными специалистами, соответственно, их заработная плата зависит от их квалификации», — также сообщил Игорь Видашин.
В УФСИН по Новгородской области «МБХ медиа» тоже подтвердили, что один из осужденных получил зарплату в сумме свыше 102 тысяч рублей. Начальник управления Михаил Девятов ответил, что организация, где трудятся осужденные, сама устанавливает им зарплату. Вместе с тем, Девятов уточнил, что средний заработок осужденных к принудительным работам в регионе составляет 20 245 рублей. В УФСИН по Приморскому краю и Волгоградской области на запросы «МБХ медиа» не ответили.
Цифры для отчетов
Впрочем, найти осужденных, которые получали бы в регионах даже такие деньги, «МБХ медиа» не удалось. Например, осужденный из Улан-Удэ Дмитрий Морозов работает в ИЦ на строительстве дорог. Номинально, говорит он, зарплата вроде бы неплохая — 13200 рублей оклад, и к этому 22000 рублей в качестве территориальной надбавки. Такие существуют в северных субъектах, но не во всех. Однако с учетом всех вычетов, сказал Морозов, на руки попадает лишь порядка 6 тысяч рублей. «У меня 70% удерживают на все про все. Еще 10% государству. Вот и выходят копейки», — говорит Морозов. — «А зарплата в 200 тысяч — ну, это просто что-то из области фантастики для осужденных, да и для вольного человека не всегда найдется работа с таким доходом, чего уж там…».
Константин Б. отбывает наказание в УФИЦ в Кабардино-Балкарии. Работает на мусорном заводе. «Работа на конвейере, — рассказал он «МБХ медиа» об условиях труда. — Стоять восемь часов при температуре плюс 37 градусов на ногах, в резиновом респираторе, среди жуткой вони, мух и опарышей, ковыряться в этом всем. Зарплата задерживается, работу не поменять, в любых спорах администрация [исправительного учреждения] на стороне работодателя». На руки Константин получает 5-6 тысяч рублей при номинальной зарплате равной МРОТ, то есть почти 12800 рублей. Все опрошенные «МБХ медиа» осужденные комментировали заявление ФСИН о зарплатах в ИЦ либо нецензурной бранью, либо грустно усмехаясь. Примерно та же реакция последовала и от экспертного сообщества.
«Мы над каждым их заявлением офигеваем, о чем тут говорить», — сказала «МБХ медиа» адвокат «Общественного вердикта» Ирина Бирюкова. — Я так понимаю, что они взяли для этого какие-то очень благополучные регионы и ИЦ. Либо взяли сводку по зарплатам в тех случаях, когда люди отбывают наказание на своих же предприятиях. Грубо говоря, когда человек работал в какой-то фирме, получал там, скажем, 80 тысяч рублей, и после приговора ИЦ договорился с этой же фирмой, чтобы этот человек продолжил там работать за те же деньги. Такие случаи возможны и законом не запрещены. Но все же большинство осужденных вынуждены жить и работать в иных условиях и на иные деньги».
Бирюкова также отметила, что, безусловно, в России есть и такие исправительные центры, где осужденным выплачивают более менее нормальную зарплату. В конце концов ИЦ во ФСИН и преподносят как места, где осужденные трудятся в гражданских компаниях на равных с обычными рабочими условиях – дескать, разница лишь в том, что уволиться нельзя и есть вычеты. Однако проблема как раз в том, что зачастую суммы этих вычетов вызывают вопросы, а обещанные зарплаты не отражены ни в каких документах.
Правовой пробел, или Подальше от УДО
Александр Сергиенко (имя и фамилия изменены) попал в колонию по «народной» 228 статье (сбыт наркотиков). В суде дали десятку. Семь с половиной лет он отсидел на строгом режиме. А потом подал ходатайство о переводе в исправительный центр. Так и оказался в УФИЦ Новосибирска. Обычно работает разнорабочим на хоздворе в местной исправительной колонии, зимой — кочегаром. Зарплата равняется МРОТ, с вычетами на руки попадает половина — около 6 тысяч рублей.
«Трудовой договор у нас тут никто не подписывал. Нам его даже не показывали, — сказал мне Сергиенко. — Такое ощущение, что нас просто как рабов продали. А с зарплаты дали какую-то подачку. Знаете, в таких условиях сложно избавиться от мысли, что УФСИН — это какая-то коррупционная система. Разумеется, я этого не утверждаю, это лишь мысли, предположения».
Сергиенко рассказывает, что условия пребывания в УФИЦ оставляют желать лучшего. Бачки в туалетах не смываются, в душевой работает только одна лейка. Начальство ввело правила, напоминающие Сергиенко лагерь. Хотя исправительные центры тем, вроде бы, и отличаются от лагерей, что люди там, согласно закону, обязаны лишь трудиться и получать за это деньги.
«Нас привлекают к бесплатной работе», — говорит Сергиенко. В УИК действительно есть норма (ст.106), по которой осужденных администрация вправе привлекать к благоустройству территории учреждения, где они содержатся. Правда, не чаще чем два часа в неделю. «По факту мы работаем гораздо больше, — сказал мне Сергиенко. — Причем на тебя еще и кричат. Я на строгом режиме отбывал наказание до этого, со мной так не разговаривал ни один сотрудник. Для меня это дико». Более того, рассказал Сергиенко, в отряде, где он содержится, более 100 человек. После того, как рабочий возвращается туда с работы, лечь и отдохнуть ему запрещается. «Вместо этого до отбоя мы всегда должны сидеть на табуретках. Я спрашивал у начальника, почему после того, как я приходил с работы, не мог лечь на кровать отдохнуть? Почему такая несправедливость? В лагере даже такого не было. Все понимают, если мужик приходит с ночной смены, ему нужно отдохнуть. Никто никаких рапортов не писал. А тут такое».
По словам Сергиенко, вместе с ним в отряде живут мужики, которых возят работать на кирпичный завод. «Там же полный ад. Стоит горящий котел, и они в нем работают, вытаскивают оттуда кирпичи», — описал работу Сергиенко. Такие рабочие, говорит он, получают 1500-6000 рублей. Один из них предоставил «МБХ медиа» зарплатный квиток. В нем указано, что мужчина в одном месяце отработал 22 дня, 175 часов — за это ему было начислено 1694 рубля, с вычетами на руки попало лишь 586 рублей. Месяцем ранее за те же трудодни заплатили чуть больше — 4200 рублей. «Мы писали жалобы в Москву, но их перехватывал местный УФСИН», — вздыхает Сергиенко.
Но гроши, которые в ИЦ платят осужденным, это лишь одна из проблем, касающаяся, как полагают они сами, нарушения их прав. Другая — условно-досрочное освобождение (УДО). Дело в том, что в законе есть некий правовой пробел, вследствие чего осужденный, который переводится в ИЦ из колонии, начинает свой отчет для возможности подать на УДО заново. Иначе говоря, когда осужденный Игорь Копылов из ИЦ в Сураже туда попал, он отсидел уже восемь лет. Для подачи на УДО ему оставался всего год. Теперь отсчет ведется от трех лет. То есть как будто, если бы весь его назначенный судом срок равнялся бы трем годам. «Я просто не знаю, как выжить тут. Дай Бог дотерпеть», — сказал мне Копылов во время нашего последнего разговора. В новосибирском управлении ФСИН на запрос «МБХ медиа» о зарплатах осужденных, как и в брянском, не ответили.
Александр Сергиенко тоже стал заложником этой ситуации. Чтобы выйти по УДО, отсидеть ему нужно было 7,5 лет, теперь — девять. «Действительно, такой пробел в законе есть, — говорит адвокат Ирина Бирюкова. — Тут, конечно, многие просто офигели от этого!». Между тем 3 июня глава Минюста Константин Чуйченко сообщил, что в министерстве в курсе проблемы и уже начали работать над соответствующими поправками.
Что делать?
Опрошенные «МБХ медиа» адвокаты и правозащитники говорят, что единственный способ защитить свои права для осужденных в ИЦ и УФИЦ — гласность. Те правила, по которым живут осужденные в этих учреждениях, придуманы не ими, а государством и ФСИН. Стало быть, рассуждать в духе «ну они же совершили преступление, им там жизнь медом не должна касаться», бессмысленно. Не осужденные придумали право на УДО, и не осужденные отчитываются о зарплатах в 30-200 тысяч рублей. Уральский правозащитник Николай Щур, комментируя заявление ФСИН, вспомнил министра пропаганды Третьего Рейха Йозефа Геббельса и на его примере объяснил, для чего оно могло быть сделано.
«Небезызвестный доктор Геббельс говорил: чем чудовищнее ложь, тем легче в нее верят люди. ФСИН, время от времени чувствуя, что его поджимают, начинает выступать с такими вот заявлениями. Это самозащита. В том смысле, что у нас на самом деле все хорошо, нет поводов для беспокойства и проверок. И поскольку у нас все еще телевизор побеждает холодильник, люди это слышат и думают: а, по 200 тысяч там получают, ну тогда все и вправду хорошо», — говорит Щур.
Несколько лет назад правозащитник опубликовал доклад, в котором на примерах рассказывается, как ФСИН использует рабский труд заключенных в исправительных колониях. В отличие от ИЦ, там зэки получали зарплату от нескольких десятков до нескольких сотен рублей. В своем докладе Щур описывал схему, по которой администрации колоний зарабатывали на заключенных. В частности, если в колонии есть швейная фабрика, то контракт с заказчиком с воли мог заключаться на пошив, к примеру, 100 костюмов, а еще 50 шьется дополнительно и не отображается ни в каких документах, говорилось в докладе. Зэки за переработку не получают ничего, а заказчик оплачивает партию напрямую работникам колонии.
В случае с ИЦ — никакие контракты на изготовление чего-либо не заключаются вообще. А с работодателем, говорит адвокат Ирина Бирюкова, нечистые на руку руководители ИЦ могут договориться на взаимовыгодных условиях. «Трудовые договоры никто не видит. Работодатель заинтересован в дешевой рабочей силе, у руководителя свой интерес. Поэтому здесь просто необходимо усиление работы контролирующих органов в отношении как раз работодателей, раз уж к ИЦ не подобраться», — считает Бирюкова.
Что до самих осужденных, говорят юристы и правозащитники, то подать жалобы в обход ФСИН у них есть все возможности. «Заключенные в исправительных центрах по сути не лишены свободы. У них есть средства связи, — объясняет «МБХ медиа» Николай Щур. — Жалобу можно подать через интернет-приемную Генпрокуратуры. Все письма там автоматически запоминаются, и уже не теряются. Тюремщики его перехватить не могут. Плюс — есть масса правозащитных организаций».
При этом Щур обращает внимание на проблему, с которой те же организации зачастую сталкиваются, пытаясь помочь заключенным. «Более важный вопрос — насколько сами осужденные готовы бороться и идти до конца. Они же могут бросить это в любую секунду, стоит лишь тюремщику показать им пряник. Пообещают условия смягчить, еще что-нибудь, и они сразу сдадутся и продадут тех, к кому обращались за помощью. Вот проблема», — говорит Щур. Адвокат Ирина Бирюкова добавляет: «Молчанием проблему [нарушения трудовых прав осужденных] не побороть. Чем громче говоришь, тем быстрее она решается».
Александр Сергиенко из новосибирского УФИЦ рассказал мне, что до колонии работал электриком на заводе. Высшее образование так и не получил. Оказавшись в колонии, твердо решил встать на путь исправления. Начал посвящать свободное время самообразованию, разбираться в электронике. Он мечтал, что когда освободится, обзаведется семьей и заведет детей. Поначалу он пытался бороться. Вместе с другими осужденными они писали жалобы. Но тщетно. Сергиенко признается, что ему обидно оттого, что биться приходится как будто в глухую холодную стену. В какой-то момент нашего разговора он грустно сказал: «Мы осужденные и, сами понимаете, как бы отбросы общества. Никто нас не желает слушать».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.