Охранный ордер, убежище и перевоспитание агрессора: против чего борются противники закона о домашнем насилии

 

На этой неделе в Государственной думе прошли парламентские слушания по законопроекту о семейно-бытовом насилии. Авторы инициативы рассказали «МБХ медиа», как закон оказался в Госдуме, зачем он нужен в условиях, когда побои в семье декриминализированы, и кто выступает против законопроекта в стране с «традиционными семейными ценностями».

«Жертва сможет не писать заявление, ее будет защищать государство, — рассказала “МБХ медиа” соавтор законопроекта Алена Попова. — Например, свидетель может написать заявление, если увидел, как ее бьют. Это очень важно. Сейчас этот аппендикс 116-й, который остался в Уголовном кодексе, это дело частного обвинения, и жертва сама должна себя защищать. Если это изменится, то государство будет на стороне жертвы, а не на стороне насильника, как у нас сейчас на законодательном уровне».

На прошедших 21 октября парламентских слушаниях в Госдуме обсудили законопроект профилактики домашнего насилия. В новом законе все обратили внимание на меру, предусматривающую выселение агрессора из квартиры, однако в нем еще много нововведений: охранные ордера, социальные и психологические службы помощи и перевод частных обвинений в публичные. Судя по всему, проблема семейно-бытового насилия стала волновать многих, потому что среди противников законопроекта только патриотически настроенные консервативные силы, а потому есть шансы, что законопроект дойдет до чтений.

 

Как появился законопроект

Алена Попова, соавтор проекта, юрист и основатель StartUp Women, рассказала «МБХ медиа», что первая версия закона появилась еще в 2016 году, ее разрабатывала рабочая группа при Министерстве труда. Однако до обсуждений в Государственной думе законопроект тогда не дошел. Хотя нашлись депутаты, пожелавшие внести законодательную инициативу, авторам проекта заявили, что те внесли его без отзыва правительства, и потому закон ушел в архив Госдумы. 

«В этом созыве Государственная дума декриминализировала 116 статью Уголовного кодекса (побои — “МБХ медиа”), — рассказывает Алена Попова. — Поэтому мы взяли сами из архива, как авторы, этот закон, внесли туда изменения в связи с тем, что 116-я перестала существовать в Уголовном кодексе, и начали носиться за депутатами — в прямом смысле этого слова — в поисках субъекта законодательной инициативы. Мы как эксперты закон можем написать, но без мандата не можем его внести, это могут сделать сенаторы или депутаты».

По словам Поповой, поиск людей, которые могли бы внести закон в Госдуму на рассмотрение, занял у авторов законопроекта очень много времени. В итоге это согласилась сделать Оксана Пушкина, депутат от фракции «Единой России», заместитель председателя Комитета по вопросам семьи, женщин и детей.

«Я как соавтор идеологически не близка к партии “Единая Россия”. Но Пушкина стала закон очень активно поддерживать, благодаря ей о законе стали говорить. Против нее развернулась огромная кампания консерваторов, и я ей очень благодарна, что она выдержала натиск травли», — говорит Попова.

 

Определение домашнего насилия

Основная идея закона — профилактика и предупреждение домашнего насилия. Как объяснила «МБХ медиа» Мари Давтян, адвокат и правозащитница, соосновательница «Насилию.Нет», цель инициативы —  не допускать тяжких преступлений в семье, а попытаться создать комплексную систему, способную реагировать и защищать пострадавших до критического момента.

В текст законопроекта уже внесли свои поправки СПЧ, правовое управление Думы и Совет Федерации, однако он продолжает разрабатываться. «Сам текст, безусловно, есть. Но мы еще ждем, пока будут какие-то поправки от Минтруда и МВД. Поэтому сказать, что это прямо окончательный-окончательный вариант, нельзя пока», — рассказывает Мари Давтян. 

По словам Давтян, одно из нововведений, которые предлагает инициатива, это определение домашнего насилия и его видов. Авторы законопроекта предполагают, что к домашнему насилию будут относиться не только физическое и сексуальное, но и психологическое, экономическое насилие — как внутри семьи и брака, так и в партнерских отношениях.

«Сейчас все спорят по формулировкам. Сложно сейчас конкретно сказать, как это будет выглядеть. О формулировках спорят и ведомства друг с другом, и эксперты. У всех этот вопрос вызывает естественно разумные опасения», — говорит Давтян.

Защитные предписания и ответственность

Еще одно нововведение, которое содержится в законопроекте — введение полицейских и судебных защитных предписаний, другими словами, охранных ордеров, накладывающих определенные ограничения на поведение и действия человека. 

 «Полицейское защитное предписание обычно выносится полицией, — объяснила «МБХ медиа» Мари Давтян. — Там меры небольшие: запрет преследования и запрет совершения действий, которые подпадают под определение домашнего насилия. Ну то есть ничего страшного, чего все боятся, что бедного мужчину сразу в кандалы закуют, не случится. Зачем это надо? Чтобы человек сразу понимал, что ситуация под контролем государства, и чтобы это охладило его пыл к совершению новых преступлений. В случае нарушения защитного предписания сразу наступает административная ответственность, потом уже, если повторно нарушено, то уголовная ответственность».

По словам Давтян, предполагается, что такое защитное предписание может выдаваться на срок до двух месяцев. Выносить его должен будет полицейский в случае, если у него есть основания полагать, что возможно домашнее насилие. За это время может быть вынесено судебное защитное предписание. «Оно уже значительно серьезнее. Такое предписание может быть вынесено на более долгий срок, до полугода. Речь может идти о мерах, связанных с запретом приближения к жертве, о мерах, которые могут обязать нарушителя выслать личные вещи пострадавшим, либо выселиться», — говорит адвокат.

На последнюю меру после слушаний обратили внимание многие СМИ. Однако Мари Давтян говорит, что эта крайняя мера будет применяться только в некоторых случаях: «Я не знаю, как все решили вдруг по поводу выселения возмущаться. Действительно, выселение предусматривается предписанием, но только судебным и только в ситуации, когда а) насильник не имеет права там жить — а у нас часто бывает такое, что он просто живет в ее квартире и не уходит, — либо б) когда есть право жить, но у него есть иное жилье». 

Как рассказала «МБХ медиа» адвокат, в судебном разбирательстве пока предполагается, что сначала человек может быть привлечен к административной ответственности, а потом уже к уголовной. «Но пока по этому поводу еще есть дискуссия, возможно, и сразу будет уголовная ответственность в судебном предписании» — добавляет Давтян.

Психологическая помощь, программы для агрессоров  и межведомственное взаимодействие

Кроме того, законопроект предлагает последующую адаптацию как жертвы, так и агрессора. Для пострадавших предполагается оказание психологической помощи, юридических услуг и предоставление возможности проживания в кризисном центре, чтобы те могли перебраться туда на время разбирательства. А для нападавшего планируется развитие программ по контролю гнева. «Сегодня, на собственной инициативе многие кризисные центры уже начали это делать. Но закон не обязывает агрессоров пройти эти программы, а наш законопроект это предусматривает», — объясняет Мари Давтян.

На вопрос, будет ли хватать муниципальных и государственных кризисных центров для пострадавших, Давтян отвечает, что сейчас развилась большая сеть подобных центров, однако в нынешнем виде она не всегда эффективна:

«По закону, который действует сейчас, женщина должна доказывать нужду, что ее доходов не хватает, чтобы допустим, снять жилье. Но проблема то в другом — когда ее доходы считают, автоматом считают и доходы ее мужа. И с этим у нас есть проблема. Некоторые регионы сами решают, что они не будут считать доходы мужа, некоторые нет. Поэтому на федеральном уровне хотим закрепить, что сама ситуация домашнего насилия такая экстренная, что человек должен без всяких там справок о нуждаемости уходить в кризисный центр. Потому что на практике те, у кого есть деньги снять жилье отдельно, это делают».

Все это предполагает масштабное развитие межведомственного взаимодействия полиции, социальных служб, юристов и медиков, считает соавтор законопроекта, а также серьезную подготовку кадров. 

«Это совершенно новая система работы. И естественно, на ее внедрение потребуется время. Мы адекватно это тоже понимаем. А с социальными службами у нас сейчас, кстати, все не так плохо, людей подготовленных там немало. Практически во всех этих центрах, которые открылись, кадры готовят. Есть неформальная сеть муниципальных, государственных и некоммерческих кризисных центров, и они общаются друг с другом, делятся опытом. Я думаю, что на этой базе очень быстро можно будет подготовить кадры, наверное, в течение года», — говорит Давтян.

 

Как это все будет существовать с декриминализацией?

С 2017 года первичные побои в семье квалифицируются как административное правонарушение. Поэтому закономерен вопрос, как закон о профилактике семейно-бытового насилия будет сосуществовать с декриминализованным положением этого типа насилия в России. Отвечая на него, Алена Попова и Мари Давтян, говорят, что это параллельная инициатива, и подчеркивают защитную функцию проекта.

«Я считаю, что нужно вернуть 116 статью о побоях в Уголовный кодекс, — говорит Алена Попова. — Но наш закон — это именно система защиты от насилия. 116 статья здесь поэтому не такую весомую роль играет, поскольку в законе разработана целая система, включая охранные предписания, профилактики насилия, выявления его на ранних стадиях».

Единственное, в чем законопроект касается декриминализации побоев, считает Попова, это предложение сделать все дела о домашнем насилии основанными на публичном обвинении. Пока об этом среди экспертов идут споры, но Мари Давтян считает, что к этому нужно стремиться. Перевод обвинения из частного в публичное означает, что дело может возбуждаться не только, если заявление подает потерпевший, но и свидетель жестокого обращения.

 

Кто выступает против закона?

Не все согласны с авторами проекта, что такой закон нужен. Как рассказывают инициаторы, незадолго до запланированных слушаний в интернете появились ролики от «патриотических сил», призывающие выступать против законопроекта. Основные авторы этих видео — российское патриотическое движение «Суть времени», основателем которого является общественный деятель и телеведущий Сергей Кургинян, а также его дочерняя организация «Родительское всероссийское сопротивление». В этих видеороликах члены движения грозят, что законопроект противоречит семейным ценностям и будет разрушать семьи, рассказывают, что проблема домашнего насилия преувеличена, а авторы проекта хотят заработать денег. 

Как рассказала «МБХ медиа» Алена Попова, кроме видеороликов, активисты-патриоты присылают письма в администрацию президента, аппарат Госдумы и Совет Федерации с требованием не принимать закон. Кроме того, появлялись сообщения, что в появившемся опросе Госдумы по поводу законопроекта некоторых студентов преподаватели просят голосовать против. Активисты движений также опубликовали открытое письмо с требованиями не принимать законопроект. Его подписало большое количество патриотических организаций: кроме «Родительского всероссийского сопротивления» в подписавшихся числятся движение «Сорок сороков» и региональные казачьи центры.

Некоторые из противников законопроекта выступали на парламентских слушаниях. По словам Мари Давтян, активисты выступали против закона потому, что он якобы может позволить отбирать у людей детей. «Мы специально миллион раз повторили: проект не дает новых полномочий органам опеки. Мы в процедуру изъятия ребенка из семьи не вмешиваемся вообще — она как была, так и остается, это предмет другого закона и регулирования», — подчеркивает адвокат.

Как рассказала «МБХ медиа» Давтян, многие выступления и вовсе не были связаны с самим законопроектом. «Выступала, например представительница Всероссийского родительского сопротивления Элина Жгутова, она не приводила ни одного аргумента. Она начала рассказывать про то, что все — агенты Госдепа и ФБР, на полном серьезе. Совершенно клеветнические сведения распространяла, что все мы представители американской тайной игры. Когда такие бредни какие-то несутся, очень сложно на них реагировать». Элина Жгутова отказалась разговаривать с «МБХ медиа» .

«При этом, когда на слушаниях противников спросили, читали ли они закон, они сказали — нет. Никто из них не видел закон в глаза. Что они критикуют — непонятно. В ролике, который они распространяют в интернете, одни мифы», — добавляет Алена Попова.