«Я ощущаю постоянный страх»: как пострадавшая от домашнего насилия годами не может добиться защиты от государства

Женщина всегда оказывается «сама виновата»: как в том, что бьет муж, так и в том, что у полиции не получается составить об этом протокол. На примере истории Аси Мовсисян «МБХ медиа» рассказывает, как сделать так, чтобы хотя бы полицейские перестали относиться равнодушно к пострадавшим от домашнего насилия.

Ася Мовисиян живет в небольшом поселке в Подмосковье. В 2018 году она с двумя несовершеннолетними детьми ушла от мужа Артака Акопяна, который регулярно ее избивал. В следующие два с лишним года Артак преследовал Асю, нападал на нее, угрожал убить, таранил такси, в котором она ехала, бил людей, заступавшихся за нее на улице. Но и тогда против него не было возбуждено дела даже об административном нарушении, хотя все это время Ася обращается за помощью в полицию. 

В сентябре Люберецкий городской суд признал незаконным бездействие участкового Алексея Пиваева, который должен проводить проверку по заявлениям Аси, и обязал его устранить допущенные нарушения. Несмотря на это, на момент публикации ни по одному из многочисленных заявлений о преступлении, с которыми обращалась женщина в полицию, дело так и не было возбуждено.

А Ася продолжает получать угрозы. «Я боюсь, что он меня убьет. Он вспыльчивый и агрессивный человек, знает где мы живем, где учатся дети и где я работаю. Я ощущаю постоянный страх», – говорит она.

«Наверное, ты сама его доводишь»

Ася познакомилась с Артаком, когда ей было 15 лет. Ее старшая сестра была замужем за его братом. «Мы два года встречались, пока я ходила в школу. Он был на четыре года меня старше и сразу начал вести себя, как хозяин. Однажды мы вышли погулять, я просто в сторону посмотрела, он мне как по лицу ударит: «Ты что, это твой любовник, что ты на него посмотрела?!». Он мне все время говорил, что я его довожу, что я виновата. В школу я ходила уже не каждый день, он не разрешал. Весь 10 и 11 класс он меня контролировал». 

На торжественное вручения аттестата Ася прийти не смогла, так как Артак забрал ее нарядное платье. Ася вспоминает, почему не ушла от него сразу: «Я думала, что я его люблю. Какое-то детское представление у меня было, что я должна доказать свою любовь. Даже когда он мое платье забрал, я в тот момент чувствовала себя виноватой. Я не смогла отказаться от замужества. Родственники говорили, что после свадьбы все изменится. Но все стало только хуже».

Когда Ася забеременела в первый раз, побои и агрессия усилились: «Он избил меня беременную, звонил маме, говорил, чтобы мама меня забрала. Два раза приезжала скорая, так как у меня был сломан нос и шея. Я была вся синяя от побоев. Бил он в основном по голове. Меня увезли в больницу, диагностировали сотрясение головного мозга. Родственники на меня очень давили, и я сказала, что просто упала», – вспоминает женщина. 

После этого избиения Ася ушла от мужа, но его родители уговорили ее «дать еще один шанс» и «наладить отношения». Мама мужа даже согласилась жить с ними, только это ничего не поменяло: «Он ни разу не говорил «извини». Мой внутренний голос уже говорил мне: «Беги», но у меня не хватило сил, да и поддержки близких не было. Целый год его мама с нами жила; у нас и тогда были ссоры, он мог меня избивать в нашей комнате, а его мама даже не заходила. Я ее спрашиваю, почему она за меня не заступается, а она говорит: «Это, наверное, ты сама его доводишь»».

Заступиться за девушку было совсем некому: родственники говорили, что она должна терпеть, а маме Аси вообще было запрещено появляться в их квартире и видеть внуков, потому что она была разведена и «плохо влияла на дочь». Именно к ней Ася убегала от агрессивного мужа. «Я стала думать, что у меня растет сын, он видит, как меня бьют. Я периодически забирала ребенка и уходила к маме. Я оставалась у нее, а он приходил, уговаривал меня вернуться. И мы пробовали, пока у меня не родился второй ребенок. И он снова меня избил очень сильно, ногами. Я упала и он ногу поставил мне на лицо и говорит: «Я тебя сейчас убью».

«Он постоянно пытался сказать, что это я виновата, но он хочет меня простить»

С деньгами дома всегда было напряженно. Продав все, что было можно, пара переехала из Ростова-на-Дону в Москву, где Ася нашла работу. «Я пошла учиться, чтобы пойти на повышение, он меня избил, говорил: «Зачем тебе это надо, сиди там, где сидишь». Вы не представляете, какие из-за этого были скандалы. Мне нужно было поехать на учебу, а он мне все время названивал, кричал. Я приехала домой. Кричал на меня: «Кто ты такая, посмотри на себя, да ты вообще тряпка!». Он хотел меня ударить, сын сказал: «Не бей ее!». И он очень сильно ударил по лицу сына». 

В феврале 2018 сын повредил палец во время тренировки по борьбе. Тренер сказал, что нужно сделать рентген. Общение с тренером вызвало новый повод для ревности и скандала. «Как я вернулась, он меня сразу с порога ударил. Он даже не спросил, что у ребенка с пальцем. Он избил меня очень сильно. Сын хотел меня защитить, но он его толкнул. Я взяла сумку, куртку и сапоги, даже не надела их, а так и побежала с ними в руках с пятого этажа. Зашла в магазин на первом этаже и позвонила подруге. Она меня забрала и укрыла у себя. Но я понимала, что мне нужно забрать и детей, так как больше это терпеть не буду». 

После того как Ася ушла от мужа, она сменила несколько мест жительства. Но он следил за ней, разыскивал, заводил от ее имени страницы в социальных сетях, даже приезжал за ней в Санкт-Петербург, где она хотела затеряться. 

«Мы переезжали с квартиры на квартиру, работу я тоже меняла несколько раз. Он за мной следил, утром рано я выхожу, а он уже меня уже ждет у подъезда. Или на платформе, чтобы сесть рядом в электричке. Он постоянно пытался сказать, что это я виновата, но он хочет меня простить». 

Однажды бывший муж напал на Асю, когда она шла по улице с маленькой дочерью. «Мы шли вечером от моей подруги, а он уже караулил нас у нашего подъезда. Он был со своим приятелем. Сразу началось с оскорблений, потом он начал бить меня по голове. Все это видели соседи. Я обратилась в травмпункт люберецкой районной больницы. Там диагностировали сотрясение мозга, ушиб левого и правого плеча». 

«В связи с отсутствием события преступления»

Ася обращалась в полицию больше 30 раз с просьбой защитить ее и детей от бывшего мужа и привлечь его к ответственности за побои. Однако ни за угрозы убийством, ни за побои, ни к административной, ни к уголовной ответственности Акопяна ни разу не привлекли. Чувствуя безнаказанность, он стал еще агрессивнее.

В феврале 2020 года Ася подала очередное заявление в полицию —  Артак напал на нее на платформе Коренево. Ася вызвала полицию, но та все не ехала. Она поймала такси, но бывший муж кинулся на лобовое стекло и начал бить рукой водителя через открытое окно. Ася поймала другую машину, но агрессор поехал вслед и несколько раз протаранил ее автомобиль. Таксист не стал останавливаться и довез Асю до отдела полиции. Даже по такому вопиющему эпизоду, несмотря на наличие свидетелей, возможности выемки видеозаписи с камер наблюдения и проведения судебно-медицинской экспертизы, было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. 

«Практически все заявления были поданы мной в Малаховский отдел полиции, иногда я обращалась в отделение по району Выхино-Жулебино и в участковый пункт полиции рядом со станцией Люберцы-1. И по всем заявлениям были вынесены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. На мои обращения в полицию с заявлением о побоях мне часто отказывались выдавать талон-уведомление», – рассказывает Ася. 

В марте в интернете она нашла контакты Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских НПО и обратилась за помощью. Так у женщины появился адвокат.

Первое, что сделала адвокат Мария Немова – обратилась с заявлением о применении мер государственной защиты в Малаховский отдел полиции МУ МВД «Люберецкое» и подала вместе с Асей заявление о совершении Артаком Акопяном преступления по статье “Истязание” (Ст.,117 УК РФ). Эти меры защиты, как пояснила «МБХ медиа» Немова, могли быть применены и до возбуждения дела, однако дознаватель, майор полиции Алексей Пиваев отказал в возбуждении уголовного дела «в связи с отсутствием события преступления» и в предоставлении госзащиты. Ася с адвокатом обратились с жалобой на отказ в защите к прокурору люберецкой городской прокуратуры Александру Саломаткину, но она до сих пор остается без ответа. Отказ в возбуждении уголовного дела на тот момент обжаловать не стали, так как участковый заверил, что это постановление точно отменят и дал Асе направление на экспертизу.

Позже адвокат Мария Немова через соцсети нашла контакты таксиста и таксопарк, к которому он относился. «В тот день он обратился в дежурную часть Томилинского ОП, чтобы вызвать ГАИ, но объяснения полиция у него не стала брать. А сотрудники ГАИ сказали, что могут привлечь самого таксиста к ответственности за оставление места ДТП. Сейчас он уехал в Донецкую область, но готов был рассказать, как все было», – говорит Немова. Подтвердить факты насилия готовы и соседи, и коллеги Аси, однако их тоже никто не торопится опрашивать. 

Адвокат отмечает, что продолжающееся бездействие сотрудников Малаховского отдела могут привести к трагическим последствиям для Аси и ее детей: 

«После того, как Ася обратилась в полицию, сообщила о домашнем насилии, поступающих ей угрозах и попросила защиту, ответственность за каждое последующее нападение на нее лежит не только на ее бывшем муже, но и на сотрудниках полиции, которые не приняли никаких мер, чтобы расследовать предыдущие нападения и защитить жертву».

«ЕСПЧ и Комитет ООН по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин неоднократно отмечали, что государство обязано расследовать, наказывать и предотвращать акты домашнего насилия и защищать жертву. Увы, эти обязанности государства в деле Аси Мовсисиян, как и в деле многих других жертв домашнего насилия, не исполняются», — констатирует Немова.

Она подчеркивает, что общение с сотрудниками полиции — это тоже психологическая травма для Аси.

«Ее проблемы последовательно отрицаются сотрудниками полиции, как будто их не существует. Это похоже на пытку, когда тебя заставляют усомниться в адекватности своего восприятия. Ответственность за происходящее часто пытаются переложить на нее. Даже в разговоре со мной участковый пытается убедить, что из-за Аси не получается составить протокол об административном правонарушении, потому что она уклоняется от дачи объяснений или прохождения экспертизы. Однако, это очевидно не так».

Немова приводит пример с ходатайством о проведении судебно-медицинской экспертизы, которое они подают в полицию с весны. Документы из травмпункта получила сама Ася, но передать их экспертам может лишь сотрудник полиции.

«Не так давно участковый позвонил Асе и сказал, что он наконец-то передал медицинские документы экспертам, но требуется также личное участие Аси при проведении экспертизы. Когда Ася приехала в Бюро судебно-медицинской экспертизы, выяснилось, что никаких документов участковый не передавал»,  —  рассказывает адвокат.

«Будет отрубать от меня по частям»

В сентябре Ася опять обратилась за мерами госзащиты к начальнику Малаховского отдела полиции Анатолию Гордееву и рассказала про новые эпизоды преследования и насилия. «Он продолжал присылать угрожающие и оскорбительные сообщения. Летом мы с детьми поехали к моей маме в Ростов-на-Дону. Он приехал туда и искал нас. Приходил в квартиру, которую мы снимаем с подругой, и говорил ей, что нас в покое не оставит. Приходил на новое место работы, показывал сотрудникам мои фото, говорил, что опозорит и сделает все, чтобы меня выгнали с работы. Писал мне, что будет «отрубать от меня по частям»».

Адвокат Мария Немова обратилась в суд с жалобой на бездействие Пиваева. Судья Михаил Милушов удовлетворил жалобу, признал незаконным его бездействие и обязал устранить допущенные нарушения.

Однако полиция не торопится с расследованием. Мария Немова подчеркивает, что ситуация, когда сотрудники полиции пренебрегают законными интересами Аси Мовсисян как жертвы домашнего насилия и игнорируют ее потребность в безопасности, сохраняется.

«Чувствуя свою безнаказанность, Артак становится более решительным и агрессивным – он носит с собой нож, угрожает убийством, подкарауливает Асю рядом с ее работой, у подъезда дома, где она живет с детьми, или на железнодорожной станции рядом с домом. Применение мер безопасности по закону о государственной защите потерпевших и свидетелей — это, действительно, не самый удобный инструмент для защиты жертв домашнего насилия. Однако, поскольку российское законодательство не предусматривает охранные ордера в делах о домашнем насилии, то меры госзащиты — это по сути единственный инструмент, который может быть по закону применен для защиты заявителей до возбуждения уголовного дела».

17 сентября адвокат подала просьбу в Европейский суд по правам человека о срочных мерах по 39 правилу, в котором она просила установить запрет для бывшего сожителя Аси приближаться к ней, месту ее работы и месту жительства. ЕСПЧ в применении срочных мер отказал, но предложил подать основную жалобу, которая будет коммуницирована в приоритетном порядке.

Адвокат уже направила эту жалобу в Страсбург. В ней указано, что неисполнение государством обязательств по защите от домашнего насилия может повлечь за собой дальнейшее насилие со стороны Артака в отношении Аси Мовсисян. 

«Государству нечего ответить»

Второго ноября сразу несколько правозащитных организаций, работающих с проблемой домашнего насилия, обратились к главе МВД Владимиру Колокольцеву с просьбой внедрить в работу сотрудников полиции специальные протоколы оценки и управления рисками при рассмотрении сообщений об угрозах насилия в семье. Подобные протоколы уже эффективно применяются во многих странах. Это специальный список вопросов, которые полицейские задают пострадавшим от домашнего насилия. Правозащитники считают, что внедрение этой практики в России позволит лучше защищать граждан и поможет полицейским серьезнее работать с подобного рода жалобами, а также оценивать риски повторения насилия и угрозу его летальности.

Татьяна Саввина, юристка правозащитной организации «Правовая инициатива» считает, что принятие подобного протокола в интересах самой полиции.

«Сейчас полицейские, чтобы избежать осуждения в халатности, должны оценить риск насилия, но у них нет каких-то инструментов. У кого-то могут быть знания в этой области, а у кого-то нет. Протокол поможет все унифицировать и если это будет распространено в каждом отделе полиции, у всех будут инструменты работы с проблемой насилия и это уменьшает как риск повторения и эскалации насилия для пострадавших, так и риск дальнейшей ответственности сотрудника полиции за халатность, когда они не предотвращают риски насилия как в деле Маргариты Грачевой и многих других женщин», —  говорит Саввина. 

В случае внедрения в работу таких протоколов сотрудник полиции, к которому обращается пострадавшая от домашнего насилия, должен будет задать ей стандартные вопросы и уже дальше оценить риск и принять решение о конкретных действиях для обеспечения безопасности пострадавшей.

«Мы уже работаем с полицией и проводили несколько семинаров, предлагали использовать такой опросник и некоторые сотрудники полиции брали его на вооружение. Но это были единичные истории. В нашем обращении мы говорим о системном подходе и необходимости внедрения таких обязательных протоколов в каждом отделе полиции», — отмечает Саввина. 

Правозащитница рассказала, что юристы организации обращались по многим делам о домашнем насилии за государственной защитой и мерами государственной поддержки, но получали отказ. «Когда мы обращаемся с жалобами в ЕСПЧ и задаем вопрос: «Почему не применяются меры защиты к пострадавшей и свидетелям?» —  государству нечего ответить. Пожалуй, в нашей практике был единственный такой случай – в деле об убийстве Марем Алиевой. Но эти меры не были эффективны из-за того, что эта охрана у ее дома была в тесном контакте с мужем Алиевой», — подытожила Саввина. 

За последние несколько лет в России стали резонансными несколько дел о домашнем насилии, в котором полиция проявила халатность. Например, два года поселения получила участковая Наталья Башкатова из Орла по делу Яны Савчук. Девушке угрожал расправой бывший сожитель, она обращалась в полицию, но вместо защиты получила ответ от участковой: «Когда убьет, сотрудники МВД приедут и труп опишут». Вскоре девушку убили.

Еще один случай – дело Регины Гагиевой из Северной Осетии, которая обращалась в полицию, но была убита бывшим мужем. Полину Драницу из Первоуральска муж убил прямо у здания суда, хотя до этого она неоднократно обращалась в полицию. На участкового Рушана Карамова, который знал о ситуации насилия, было заведено дело по двум статьям «Превышение должностных полномочий, повлекшее причинение тяжких последствий» и «Халатность, повлекшая тяжкие последствия». Однако до сих пор он работает участковым, а в июле стал обладателем двухкомнатной квартиры в новом доме, которую ему выделили «за отличную работу». 

«МБХ медиа» обратилось за комментариями к участковому Алексею Пиваеву. Он сказал, что знает о каком деле с ним хотят побеседовать, но попросил перенести разговор на другой день, так как был на выезде. После этого он перестал отвечать на звонки. Редакция «МБХ медиа» направила официальный запрос о результатах проверки по обращениям Аси Мовсисян и о том, каким образом Пиваев устраняет нарушения, выявленные в ходе судебного процесса, в пресс-службу главного управления МВД по Московской области, но так же не получила ответа. 

Просим считать данную публикацию официальным обращением к главе МВД Владимиру Колокольцеву с просьбой взять дело Аси Мовсисян под личный контроль и провести служебную проверку в отношении сотрудников Малаховского отдела полиции.