Священный Синод Русской православной церкви создаст комиссию по биоэтике, которая обсудит вопрос ЭКО. По мнению церкви, основные этические проблемы экстракорпорального оплодотворения – получение избыточных эмбрионов, заморозка зародышей, редукция плодов, донорство половых клеток и предимплантационная диагностика. «МБХ медиа» выяснило у иеромонаха, репродуктолога и феминистки, кто должен контролировать репродуктивную функцию женщины.
«Мы — есть Россия!»
Иеромонах Дмитрий Першин – эксперт Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей, который занимается вопросам биоэтики. По его словам, эта область исследований имеет большое значение для церкви: в основах социальной концепции РПЦ есть даже отдельный раздел биоэтики, который охватывает все современные направления медицины.
Першин связывает это с тем, что у любой науки есть этическое измерение. «Мы следуем двум векторам –– библейского откровения и клятвы Гиппократа. Для Гиппократа высшая ценность –– человеческая жизнь, поэтому он считает для врача недопустимым делать аборты и эвтаназию», –– комментирует Першин для «МБХ медиа».
В случае с ЭКО-имплантацией Першин считает ключевой задачей церкви разъяснить свою позицию священнослужителям и прихожанам. По его мнению, пациенты часто идут на эту медицинскую процедуру в неведении. Например, об эффективности процедуры –– по его информации, только четверть ЭКО-имплантаций становятся удачными.
«Важно, чтобы они могли принять решение, ориентируясь не на рекламные ролики. Нужно уберечь наших прихожан от проблем, чтобы человек заранее понимал, на какие риски он идет», — говорит он.
Он считает, что церковь должна также рассказать о нравственных аспектах ЭКО-имплантации, чтобы прихожанин понимал, что решение о медицинской процедуре коснется его души. «Чтобы потом человек не пришел с обидой на церковь: «Вы меня благословили, а родился больной ребенок или умерла жена»», — объясняет Першин.
На его взгляд, основная проблема ЭКО-имплантации в том, что она противоречит императиву Гиппократа «Не навреди». Дмитрий Першин перечисляет возможные тяжелые последствия для здоровья: синдром гиперстимуляции яичников, повреждения сосудов и яичников, генетические аномалии детей, и многоплодная беременность, которая вынуждает врачей совершать редукцию эмбрионов, то есть фактически аборт. Кроме этого, в результате ЭКО появляются «избыточные» эмбрионы, и часть их в результате заморозки умирает.
Дмитрий говорит, что ЭКО-имплантация становится вызовом даже для института семьи. «Люди, которые семью не заводят или практикуют однополые отношения, получают возможность, используя доноров, “заказывать” себе детей, лишая их возможности расти в традиционной семье», — считает он.
По словам иеромонаха, сейчас дискуссия в РПЦ идет вокруг приемлемости ЭКО-оплодотворения без суррогатного материнства, селекции, криоконсервации и редукции эмбрионов. Иеромонах считает, что если эту точку зрения будет разделять большинство населения, можно будет ставить вопрос о законодательном закреплении ЭКО по предложенной модели. «Это вопрос ценностей, и он касается каждого из нас. А стало быть, нам его и решать. Как в фильме «Кандагар», «Мы — есть Россия!»», — говорит Першин.
«Церковь же не регулирует, кому нужно переливать кровь»
ЭКО — это методика оплодотворения половых клеток и образования зародыша вне организма человека. «Это уже стандартный и наиболее эффективный метод лечения бесплодия, которые применяется во всём мире очень широко. Уже больше одного процента детей рождается в результате ЭКО. Эта цифра будет только расти», — рассказывает «МБХ медиа» репродуктолог перинатального центра «Мать и дитя» Мария Милютина.
Средний коэффициент эффективности ЭКО составляет около 30%. Однако, напоминает Милютина, даже в абсолютно здоровых парах беременность в одном цикле возникает только у 20-25% женщин.
Что же касается тяжелых осложнений — по мнению Милютиной, эта проблема преувеличена. Повреждения яичников или сосудов наступает только в одном случае из тысячи, и жизни и здоровью обычно не угрожают. Проблема тяжелой гиперстимуляции яичников за последние пять лет и вовсе была решена. «Я недавно стимулировала пациентку с поликистозом. Если бы мы встретились десять лет назад, она лежала бы в реанимации. Сейчас она прекрасно себя чувствовала», — говорит врач.
По словам Милютиной, иногда врачи прибегают к программе ЭКО, в результате которой получается несколько эмбрионов. Это делается потому, что порой даже десяти эмбрионов не хватает на то, чтобы родить одного ребенка. Соответственно, от процедуры ЭКО могут оставаться избыточные эмбрионы, которыми женщина так и не воспользуется.
Однако для верующих пациентов есть вариант программы по естественному циклу, в которой нет проблемы лишних эмбрионов. Ее единственный минус в том, что она может потребовать дополнительных затрат: если после оплодотворения одним эмбрионом беременность не наступила — придется делать новый цикл. «Религиозные люди совершенно спокойно могут сделать так, как велит сердце, их никто не ограничивает», — объясняет Милютина.
Она рассказывает, почему в ЭКО-имплантации распространена процедура заморозки эмбрионов. Если у женщины было несколько неудачных беременностей, для большей вероятности успеха ей могут заморозить эмбрионы и сделать криоперенос. При этом репродуктолог опровергает слова Першина о том, что при заморозке эмбрионы гибнут — выживает до 99,9%.
Что же касается редукции эмбрионов (операции по уменьшению количества плодов) врач объясняет, что при процедуре ЭКО этого метода стараются избегать. Если женщина не сможет выносить двойню — ей изначально переносят только один эмбрион. Этот же метод практически полностью убирает проблему многоплодной беременности, которая чревата не развивающимися эмбрионами. «Я с 2008 года ни одной своей пациентке не делала редукцию. В этом не было необходимости, этого можно избежать абсолютно», — рассказывает Милютина.
По словам Милютиной, ЭКО никак не влияет на аномалии в развитии детей. Аномалии могут появляться от того, что к ЭКО изначально прибегают бесплодные люди, чье размножение природа ограничила. Вне зависимости от метода лечения бесплодия, если речь идет о беременности в сорок лет — 9 из 10 эмбрионов женщины будут с патологией. Поэтому если есть показания, врачи всегда проводят предимплантационную диагностику. После нее вероятности внезапно получить ребенка с грубейшими хромосомными патологиями нет.
Суррогатное материнство или донорство, по мнению Милютиной, отдельная этическая тема. Чаще всего к нему прибегают, когда у женщины удалена матка или есть соматические болезни, не позволяющие вынашивать беременность.
«Регуляция программы ЭКО со стороны Русской православной церкви выглядит по меньшей мере странно. Церковь же не регулирует, кому нужно переливать кровь, а кому не нужно. У кого есть для этого показания, у кого нет. Программа осуществляется по медицинским показаниям, эти показания должен определять врач» — заключает Милютина.
«Это абсолютное зло»
Залина Маршенкулова — журналистка, которая занимается вопросами феминизма и гендерных проблем. По ее мнению, право женщины распоряжаться своим телом — центральное. Это главный индикатор, который помогает определить социальный статус женщины в обществе.
Поэтому Маршенкулова считает происходящие религиозные изменения показательными. «У нас государство считается светским, но по факту им не является. Религиозные структуры постоянно пытаются вмешиваться в такие важные вопросы, как репродуктивная функция женщины: рожать или не рожать, делать аборт или не делать».
Проблему со свободами личности женщины в рамках религии Маршенкулова называет системной. «Любая религия абсолютно мизогинна. Она позиционирует женщину, как человека, который создан рожать и подчиняться мужчине. Поэтому государство должно быть светским, чтобы не ломать жизнь никому своими догмами», — считает Маршенкулова.
Вопрос, по словам Маршенкуловой, не в вере, а в том, что духовные учения неверно интерпретируются мужчинами. Например, исламские феминистки не так давно выяснили, что в Коране изначально не было дискриминации: там говорится, что пророком может быть и женщина, и мужчина.
По мнению Маршенкуловой, если женщина хочет завести ребенка, но у нее нет возможности родить, осуждать или гнобить ее за ЭКО — не христианское решение, а абсолютное зло. Церковный институт не имеет права препятствовать, он должен быть только рад тому, что бесплодная женщина сможет родить.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.