Суд назначил журналистке Светлане Прокопьевой штраф в 500 тысяч рублей. Публикуем текст, который стал причиной преследования

Как сообщает корреспондент «МБХ медиа», Псковский областной суд назначил журналистке Светлане Прокопьевой штраф в 500 тысяч рублей по делу об оправдании терроризма.

 

За что судили

Обвинение просило для псковской журналистки Светланы Прокопьевой шесть лет колонии и запрет на работу в журналистике на 4 года. Прокопьеву обвиняли в публичном оправдании и пропаганде терроризма — часть 2 статьи 205.2 УК. Дело было возбуждено 6 февраля из-за авторской программы Прокопьевой «Репрессии для государства» на «Эхе Москвы в Пскове». В эфире журналистка озвучила свою позицию о причинах теракта в архангельском управлении ФСБ. Она предположила, что поступок молодого человека мог быть спровоцирован репрессивными действиями политического режима.

По версии следствия, она должна была понести наказание, поскольку «заведомо зная, что взрыв в Архангельске был терактом, формировала у массовой аудитории мнения о признании идеологии и практики терроризма правильной».

Стенограмма эфира была опубликована на сайте «Псковская лента новостей». Сейчас статья удалена со всех сайтов.

Стенограмма выступления Прокопьевой в эфире после теракта

Яблоко от яблони недалеко падает. Суровое государство, с жесткой, точнее, жестокой правоохранительной системой, для которой главное — наказать преступника, а не защитить права, воспитало соответствующее поколение граждан. Именно так я понимаю самое громкое событие прошлой недели — взрыв в архангельском ФСБ.

31 октября в центре Архангельска 17-летний парень вошел в здание ФСБ с самодельным взрывным устройством. Он привел его в действие прямо на рамках металлодетектора. Погиб только сам подрывник. Трое сотрудников ФСБ получили ранения.

 

Буквально за несколько минут до взрыва парень оставил сообщение в анархистском телеграмм-чате. Он предупредил, что сейчас в здании ФСБ произойдет теракт, взял на себя ответственность и объяснил мотивы.

«Так как ФСБ <оборзело>, фабрикует дела и пытает людей, я решился пойти на это», — написал террорист.

 

То есть это не что-то личное, это вполне себе политическое действие. Теракт как метод политической борьбы — не зря многие тут же вспомнили народовольцев. Сходство тем более чудовищное, если помнить о различиях: те юные смертники, террористы 19 века, жили при монархизме, когда гражданские права и свободы не были не то что признаны Россией, но даже и сформулированы должным образом, а из каналов распространения информации имелись в лучшем случае ежедневные газеты.

И вот, полтора столетия спустя, в демократическом государстве, где есть выборы и многопартийность, где провозглашена свобода слова и убеждений, где в считанные секунды ты можешь рассказать о своих идеях и требованиях многомиллионной аудитории, недовольный молодой человек вновь делает и взрывает бомбу. Парень, который родился и вырос в путинской России, не увидел другого способа донести до людей свой протест против пыток и фабрикации уголовных дел.

 

Этот взрыв, на мой взгляд, лучше, чем любая колонка политолога или отчет Human Rights Watch, доказывает, что в России нет условий для политического активизма. Несмотря на Конституцию, сотни зарегистрированных партий и регулярные выборы. Это все не работает — по крайней мере, так увидел это молодой человек, которому было что сказать власти.

Он не вышел с пикетом. Не стал собирать митинг. Не опубликовал статью, манифест, открытое письмо с требованием перестать фабриковать дела и пытать людей. Он не пошел ни в одну из партий с предложением включить этот пункт в политическую программу. Он не обратился к своему депутату в Госдуме.

 

Скажете, парень был слишком юн, чтобы додуматься до таких взрослых вещей? Но в том-то и дело, что такой выход, как повзрослеть, «я вырасту и все исправлю» — он тоже для себя не увидел.

 

Для разговора о гражданских правах с ФСБ он выбрал бомбу.

 

Думаю, что ФСБ в Архангельске отдувалась за всю систему. Все правоохранительные органы действуют схожим образом и, даже если и грызутся между собой, то по отношению к гражданам на редкость единодушны. Наказать. Доказать вину и засудить — вот их единственная задача. Не важна фактическая сторона дела. Не важна мотивация и виновность, то есть умысел. Хватит и малейшей формальной зацепки, чтобы человека затащило в жернова судопроизводства. И если уголовное обвинение доходит до суда — то суд примет обвинительный приговор. По-другому не бывает.

 

Государство открыто прессует тех, кто ему не лоялен. Не нужно иной причины, кроме взглядов и убеждений. Вот свежий пример — как в День народного единства задерживали Артема Милушкина, организатора согласованного митинга против коррупции и полицейского произвола.

Артем ехал с женой и детьми в автомобиле, его остановили на въезде в город для проверки документов. Из крайнего левого ряда остановили — что уже говорит о многом. Потом пригласили пройти в автомобиль ГИБДД. Потом подъехал еще один автомобиль — черный «мицубиси» с частными номерами, из него выбежали бойцы в штатском, кинули Артема лицом в грязь, а потом силком затащили в свою машину и увезли. Это могли быть бандиты, хотя невозмутимость гибэдэдэшников доказывает, что нет, это были «свои».

Потом Лия Милушкина нашла мужа на Комиссаровском — ему предъявили неповиновение полиции и задержали в отделении на двое суток. Пришлось, правда, отпустить после звонка в службу собственной безопасности. Посмотрим, что будет дальше.

 

Это пример нарочитой и адресной агрессии со стороны силовиков. Но не надо думать, что касается только активистов. Касается каждого, кто случайно или нет соприкасается со службами, облеченными правом на насилие. Дело в том, что они наслаждаются этим своим правом.

 

Я вспоминаю полицейского, который не так давно остановил меня на улице. Это очевидно была случайность, просто проверить номер рамы у велосипеда, но уже через пять минут патрульный угрожал задержать меня и доставить в отделение. Он сделал все, чтобы как можно дольше не дать мне пойти по своим делам; даже когда проверил раму, даже когда проверил паспорт и пробил по базам фамилию — он продолжал рассказывать мне о своих правах и моих обязанностях. Он с удовольствием тратил время, демонстрируя свою маленькую власть.

 

Сильное государство. Сильный президент, сильный губернатор. Страна, власть в которой принадлежит силовикам.

 

Поколение, к которому принадлежал архангельский подрывник, выросло в этой атмосфере. Они знают, что на митинги ходить нельзя — разгонят, а то и побьют, потом осудят. Они знают, что одиночные пикеты наказуемы. Они видят, что только в определенном наборе партий ты можешь безболезненно состоять и только определенный спектр мнений можно высказывать без опаски. Это поколение выучило на примерах, что в суде справедливости не добьешься — суд проштампует решение, с которым пришел товарищ майор.

Многолетнее ограничение политических и гражданских свобод создало в России не просто несвободное, а репрессивное государство. Государство, с которым небезопасно и страшно иметь дело. Каждый представитель этого государства считает своим долгом использовать свою власть против гражданина. Это не только силовики. Органы опеки, судебные приставы, пожарные инспекторы — все будут против вас, если выдастся случай. Признать ошибку, проявить снисхождение, простить — такие опции тут недоступны.

Репрессивное по отношению к собственным гражданам государство теперь встречает ответочку. Юный гражданин, который видел от власти только запреты и наказания, не мог и придумать другого способа коммуникации. Жестокость порождает жестокость. Безжалостное государство произвело на свет гражданина, который сделал смерть своим аргументом.

 

Надейтесь, что он исключение.