Экологи по всему миру предупреждают: чтобы справиться с возросшим за этот год количеством отходов, необходимо повсеместно разрабатывать и внедрять новые программы утилизации и переработки мусора, а также сокращать производство и использование пластика. «МБХ медиа» рассказывает, как всеобщий переход на «дистанционку» сказался на количестве отходов по всему миру и как неожиданные последствия пандемии могут повлиять на борьбу за рациональное потребление.
Побочные эффекты
По результатам исследования ООН, карантин и перевод людей на дистанционку привели к одному положительному изменению экологической обстановки на планете: резкому сокращению выбросов парниковых газов в атмосферу. Однако негативные эффекты пандемии почти сводят на нет эту положительную тенденцию — количество медицинских отходов, средств индивидуальной защиты и использованной одноразовой посуды из пластика увеличилось за неполный год на десятки процентов. В результате маски, перчатки и емкости из-под антисептических средств стали скапливаться на стихийных свалках в лесах, всплывать в реках и водоемах и даже становиться причиной загрязнения в океане.
Оценить масштабы этой проблемы можно лишь приблизительно. По данным издания Environmental Science & Technology Journal, с начала пандемии во всем мире используют 129 млрд масок ежемесячно. В перерасчете на год мы получим отходы весом 62 млн тонн — и это только маски. Эта цифра чуть меньше, чем общее количество мусора, производимое россиянами за год (70 млн тонн).
Консалтинговая компания Grand View Research подсчитала, что продажи одних только одноразовых масок увеличатся с $800 млн в 2019 году до $166 млрд в 2020 году — больше чем в 200 раз.
Летом объемы производства масок в России достигали 14 млн в сутки. Этого достаточно для внутреннего потребления и даже для экспорта. В среднем, по информации Минпромторга, россияне используют около 12 млн медицинских масок в день, или 360 млн в месяц.
Проблема национального масштаба
Вместе с увеличением объема производства средств индивидуальной защиты (СИЗ) по всему миру растет и количество мусора. Еще в марте в китайском городе Ухань, который стал центром распространения COVID-19, объем медотходов достиг отметки в 200 тонн в день. Единственное предприятие по утилизации такой категории мусора в городе было способно за сутки переработать не более 50 тонн отходов. В результате возле больниц Уханя стали скапливаться горы использованных медицинских масок и других средств защиты. Чтобы справиться с такой нагрузкой, местные власти начали перепрофилировать другие мусоросжигательные предприятия на работу с таким видом отходов и создавать дополнительные хранилища для такого мусора.
Средства индивидуальной защиты, которые использовались в медучреждениях, относятся к классу Б, то есть считаются потенциально опасными медицинскими отходами, которые теоретически могут стать источником заражения. Всемирная организация здравоохранения называет такие отходы «инфицированными» и «представляющими риск передачи болезней». В больницах их хранение и сортировка регулируются нормами СанПиН, а сами маски и перчатки складываются в пакеты определенного цвета с соответствующей пометкой для дальнейшей утилизации.
По мнению члена Общественного совета при Минприроды России и судебного эксперта по экологии Елены Есиной, объем российского рынка медотходов сложно оценить. В некоторых регионах он рассчитывается по числу коек в больничном фонде — на одну койку в стационаре в день приходится около 0,8 кг отходов. Сюда входят не только СИЗ, но и системы для переливания крови, капельницы и даже биологические медицинские отходы, которые образуются в результате операций. Согласно оценкам компании «Текарт», объем медицинских отходов в России превышает 1 млн тонн в год.
«Для начала их [отходы] обеззараживают, потому что в СанПиН четко прописана по пунктам вся процедура того, как должна проходить утилизация. Отходы собираются в разные емкости в зависимости от класса эпидемиологической опасности. Эти классы (А, Б, В) никогда не смешиваются. К медицинским отходам относятся и твердые коммунальные отходы (ТКО), которые образуются в результате деятельности медучреждений. Например, бумага, которая там используется, тоже будет считаться медотходом. Правда, из другого класса, поэтому может быть обработана и отправлена на дальнейшую утилизацию или даже на вторичное использование. Особо опасные отходы проходят разные стадии обработки и дезинфекции. Только после этого принимается решение об их утилизации», — объяснила Есина.
Общественный уполномоченный по вопросам экологии в городе Москве Михаил Замарин считает, что в России сортировка, переработка и утилизация медицинских отходов, к которым можно отнести и СИЗ, пока слабо отрегулирована, несмотря на определенные нормы и правила СанПиН. Утилизацией таких отходов, как правило, занимаются не региональные операторы, а частные компании, которые напрямую договариваются с медучреждениями о сотрудничестве. К примеру, в Москве с медотходами официально работают всего 26 компаний, в Санкт‑Петербурге — пять. Это неизбежно приводит к увеличению «серого» рынка утилизации медотходов в стране: некоторые подрядчики вывозят опасный мусор на обычные свалки, без предварительного обезвреживания и обеззараживания.
«Эта отрасль коммерческая и свободная. Но чтобы этим заниматься, нужно соблюдать определенные требования. У компаний должна быть специальная лицензия для обращения с медотходами; для их сжигания нужны специальные печи, поэтому таких операторов в стране не так много, — рассказал “МБХ медиа” Михаил Замарин. — Естественно, в масштабах всей страны таких операторов и их мощностей особенно сейчас не хватает. Это проблема национального масштаба. Ее нельзя взять и выдернуть из контекста. Для того чтобы эта система полноценно функционировала, не хватает разных моментов и инфраструктуры в целом. Как минимум у нас для обращения с медотходами пока не существует правильного регламента».
В мире существуют два основных способа обращения с медотходами: захоронение после предварительной обработки и сжигание. Альтернативные методы только начинают появляться и применяются не везде. Несмотря на видимый прогресс, самым распространенным способом утилизации медотходов в мире по-прежнему остается захоронение. Это объясняется тем, что метод широко используется бедными и развивающимися странами. На втором месте по популярности — сжигание. Например, в Европе, по статистике, из 265 тыс. тонн использованных масок и перчаток в 2019 году 88,4% были переработаны; большая часть этого мусора была сожжена по системе waste-to-energy, то есть «отходы в энергию». Лидером по восстановлению энергии при утилизации средств индивидуальной защиты является Германия. В России до 90% медотходов захораниваются после предварительной дезинфекции, только 8% сжигаются и 2% перерабатываются альтернативными способами.
«В России в основном медицинские отходы сжигают в таких достаточно простых печах, термических установках, которые заточены на определенный состав отходов. Сложно сказать, какие выбросы получаются по итогу. Например, мы точно знаем, что при сжигании пластика все равно происходят выбросы диоксина и некоторых других опасных веществ в атмосферу. То есть эти термические установки не представляют собой какой-то современный образец, какую-то передовую технологию. Это все используется не один десяток лет», — рассказал Дмитрий Нестеров, эксперт проекта «Ноль отходов» российского отделения Greenpeace.
Дополнительная угроза
Еще сложнее ситуация обстоит со сбором и утилизацией защитных масок и перчаток, которые люди приобретают в магазинах и аптеках для личного ежедневного пользования. По закону они не являются медотходами, поэтому в лучшем случае их ждет обработка и захоронение наравне с другим мусором на полигоне.
В апреле Госдума обсуждала возможность распространения санитарных норм на обращение и с этой категорией отходов. Эксперты уверены, что с точки зрения эпидемиологической опасности, разницы между человеком с COVID-19 в больнице и бессимптомным зараженным, гуляющим по парку, нет. По словам председателя комитета Госдумы по экологии и окружающей среды Владимира Бурматова, ежедневно в России вне больниц выбрасывается до 15 млн СИЗ, которые могут быть инфицированы.
Использованные маски и перчатки, которые попадают в обычные мусоропроводы, урны и контейнеры, как любые ТКО, не проходят процедуру обеззараживания и сразу отправляются на полигоны.
В мае Greenpeace запустил петицию, в которой призвал Роспотребнадзор создать национальную систему сбора медицинских отходов от населения. Для этого авторы инициативы предложили ведомству внести изменения в санитарно-эпидемиологические нормы и оборудовать города отдельными контейнерами для сбора масок, перчаток, просроченных лекарств и средств для инъекций. Похожая система существует уже в нескольких странах мира. Например, в Казахстане в супермаркетах и других общественных местах еще в начале пандемии установили специальные урны для сбора и утилизации СИЗ. В Италии предусмотрены штрафы за выбрасывание использованных масок на улице: в Риме такое нарушение обойдется в сумму от €25 до €500.
Пока отдельной системы сбора таких отходов в России не существует, Роспотребнадзор рекомендует всем перед тем, как выбрасывать использованную маску в урну, предварительно завернуть ее в полиэтиленовый пакет. Многие зарубежные и отечественные исследования показывают, что вирус сохраняет жизнеспособность на поверхности масок и перчаток от нескольких часов до нескольких суток.
«Если маска попадает в окружающую среду, то под воздействием природных явлений она начнет крошиться и станет источником микропластика, который довольно быстро окажется в водоемах, а дальше по пищевой цепочке может попасть в организм человека, — объяснил Нестеров. — Если верить ученым, что коронавирус живет на поверхности от нескольких часов до нескольких дней, то это относительно безопасно. Это должны решать вирусологи. Но стоит оговориться, что в больших объемах, таких как сейчас, это становится проблемой. Независимо от эпидемиологической опасности отходов».
Мусорный коллапс
Все это происходит на фоне затяжного мусорного кризиса в России. В 2017 году Москва и Московская область оказались на пороге мусорного коллапса. Многочисленные полигоны и стихийные свалки, которые часто не соответствовали базовым законодательным и природоохранным требованиям, перестали справляться с объемами столичных отходов. В результате было принято решение перенаправить мусорные потоки в другие города.
В начале 2018 года в Подмосковье и Ярославле начались протесты против мусорных полигонов, на которые свозили бытовые отходы из Москвы. Местные жители жаловались на удушливый запах со свалок и бездействие властей.
Волна недовольства охватила почти всю страну: акции прошли в Татарстане, Башкортостане, в Архангельской области, где на станции Шиес собирались построить полигон для мусора из Москвы, в Коми, в Ставропольском крае, в Сочи и даже во Владивостоке. Задержания активистов, перекрытие дорог, разгон протестующих сотрудниками полиции, допросы и обыски стали привычной частью жизни россиян, противостоящих засилью мусора.
До 2024 года в стране рассчитывали построить 285 заводов для утилизации отходов. Но мусорная реформа быстро застопорилась, сроки использований нелегальных полигонов были увеличены, принятие некоторых решений отложено. А потом начался 2020 год, который был за несколько лет до этого утвержден президентом России Владимиром Путиным «годом экологии».
«Пандемия ввела мусороперерабатывающую отрасль в состояние шока. Весной много российских региональных операторов столкнулось с проблемой вывоза отходов: появилась дополнительная нагрузка, усложнилась логистика, возникли сложности с сортировкой и утилизацией. Мощностей стало не хватать. По нацпроекту «Экология» планировалось построить около 200 мусоросортировочных комплексов по всей стране. Я думаю, что даже десяти процентов от этого количества еще нет», — рассказал Замарин.
В 2020 году стало очевидно, что цели, которые преследовал нацпроект «Экология», не могут быть достигнуты к 2024 году. В июле по указу президента сроки его реализации были сдвинуты на 2030 год.
Стихийные меры
Помимо медицинских отходов большие опасения у экологов по всему миру вызывает повсеместное увеличение использования пластика. Пластмасса входит не только в состав многочисленных товаров, но и используется в упаковочных материалах для продовольственной продукции.
Карантинные ограничения привели к тому, что люди стали чаще пользоваться услугами доставки на дом продуктов и различных товаров. Например, согласно опросу, проведенному The Los Angeles Times, в Сингапуре за восемь недель самоизоляции в связи с COVID-19 почти шесть миллионов жителей этой страны выбросили упаковок на 1470 тонн больше, чем обычно.
«В особенности жители мегаполисов обратили внимание на увеличение количества пластиковых отходов. Это связано с тем, что в пластик упаковывается практически вся доставка, а она возросла, по разным цифрам, на 20% и более во время первой волны пандемии, потому что люди преимущественно работали удаленно из дома», — отметил Нестеров.
Региональные операторы сообщали в апреле, что за месяц самоизоляции на Кубани и в Омской области количество мусора увеличилось в среднем на 30%, в Якутии и Саратовской области — примерно на 20% по сравнению со среднесуточным показателем до пандемии. Данные о том, что рост объема отходов увеличился в некоторых субъектах на 70%, опубликованные на сайте Минприроды России, Нестеров считает завышенными. По его мнению, эти цифры позволили региональным операторам получить дополнительное финансирование на реализацию национального проекта «Экология» и восполнить свои потери, связанные с сокращением заказов на вывоз мусора от юридических лиц во время самоизоляции и работы на удаленке.
Повлияли на увеличение количества отходов на территории России во время пандемии и рекомендации Роспотребнадзора. В апреле ведомство посоветовало торговым предприятиям исключить для покупателей опцию взвешивания продуктов самостоятельно. Авторы предложения настаивали на том, что покупка товаров уже в упакованном виде снизит риски распространения COVID-19. В Ассоциации компаний розничной торговли (АКОРТ), в которую входят «Ашан», «Азбука вкуса», «Лента», «Магнит», выступили с критикой этой рекомендации. Члены ассоциации посчитали, что эти меры приведут только к увеличению скопления покупателей в залах магазинов.
«Люди должны понимать, что одноразовое не значит стерильное. Стерильной может быть только медицинская продукция. Мне кажется, что по всему миру во время пандемии на этом страхе людей за свое здоровье неплохо сыграли нефтехимические компании и другие организации, которые заинтересованы в непрерывном производстве пластиковой продукции. Неосведомленность людей позволяла убедить их в том, что использование одноразовых предметов в обиходе поможет препятствовать распространению вируса, — пожаловался Нестеров. — В исследовании, опубликованном в New England Journal of Medicine, говорится, что вирус живет на пластике и нержавеющей стали до трёх суток. И совсем неважно — многоразовая это вещь или одноразовая».
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.