Тюрьма за вирус: почему уголовная статья о заражении ВИЧ не работает, а делает только хуже

В связи с пандемией новой коронавирусной инфекции в России ввели уголовные сроки за нарушение карантина и фейки о COVID-19. Так, например, за нарушение санитарно-эпидемиологических правил, которое повлекло массовое заболевание людей, можно получить до двух лет лишения свободы. Но в Уголовном кодексе России есть статья о заражении другим вирусом — ВИЧ, которая вызывает массу споров. Статья 122 «Заражение ВИЧ-инфекцией» предусматривает ответственность как за само заражение, так и за «поставление в опасность заражения». «МБХ медиа» выяснило, зачем под ВИЧ выделили отдельную уголовную статью и почему она не работает, а делает только хуже.

Виктория из маленького города на Волге узнала о диагнозе в 16 лет. Во время диспансеризации в детском доме об этом узнали сначала ее воспитатели, но до девушки информацию не донесли, не провели никаких бесед. О том, что у нее ВИЧ, Виктория узнала уже сама, когда увидела диагноз в своей медицинской карте. «Мне сказали, что это как ОРВИ и через месяц все пройдет», — вспоминает она. 

До этого, когда ей было 15 лет, у нее появился ребенок, но девушка не знала о диагнозе — или, возможно, еще не была больна. Во всяком случае, малышу вирус не передался.

В том же году Вика познакомилась в соцсетях с 31-летним Алексеем (имя изменено — «МБХ-медиа»), он начал ухаживать за ней, у них завязались отношения. Однажды он склонил девушку к сексу без презерватива, хотя она настаивала на его использовании. Вика считает, что это было психологическое насилие: она тогда не была готова к близости. «Он был гораздо сильнее меня. Мужик ростом под два метра и весом под сто килограммов. Он давил и права голоса у меня там не было», — рассказала она мне, с волнением и обидой в голосе.

После этого Виктория начала намекать партнеру, что у нее ВИЧ-инфекция, сама не до конца осознавая, что это такое и чем опасно. Тогда Алексей отвел ее сдавать тест и сдал сам. Так он выяснил, что у девушки ВИЧ. Хотя сам он остался здоров, он все же решил привлечь несовершеннолетнюю Вику по уголовной статье за постановку в опасность заражения. Позже на судебных заседаниях он заявлял, что «таких, как она, надо сжить со свету».

Как статья появилась

Первые случаи заражения ВИЧ в мире описали в 1981 году. На ранних стадиях эпидемии в СССР преобладало мнение, что вирус опасен только жителям африканских и капиталистических стран. В советских СМИ писали, что ВИЧ — болезнь, «распространенная на Западе среди проституток, бомжей и гомосексуалистов». Сейчас примерно 60% заражений ВИЧ в России происходит через гетеросексуальный контакт. А в СССР уже к 1988 году выявили более 30 людей с положительными диагнозами. Возможно случаи заражения были уже в 70-е — в результате незащищенного секса со студентами из стран Африки.

Статья о намеренном заражением ВИЧ была включена еще в советский УК в 1987 году, за год до массового инфицирования людей в больнице Элисты в 1988-м. Тогда заразились 75 детей и четыре взрослые женщины. Инфекция распространилась на соседние области и в середине 1989 года общее количество зараженных превысило 270 человек.

В начале того же года из Москвы для расследования произошедшего направили врачебную комиссию, в которой принимал участие Вадим Покровский, сейчас — академик РАН, заведующий отделом по профилактике и борьбе со СПИДом ЦНИИ Эпидемиологии Роспотребнадзора. В итоге выяснилось, что заражение произошло из-за врачебной халатности — медицинский персонал по нескольку раз использовал нестерильные шприцы, меняя только иглы. Было возбуждено уголовное дело в отношении сотрудников больницы, но никого так и не осудили.

«Уголовная ответственность за передачу ВИЧ в СССР — естественная реакция на то, что появились люди с инфекцией. Тогда никто толком не знал, как с ней бороться, и, посчитали, как обычно в этих случаях, что нужны какие-то юридические меры. Это было практически во всех странах. Законодательство должно было успокоить общественность, что, вот — принимаются строгие меры», — рассказал «МБХ медиа» Вадим Покровский.

УК РСФСР дополнили статьей 115.2, которая предусматривала ответственность за заражение ВИЧ. За «поставление в опасность заражения» предусматривалось лишение свободы на срок до пяти лет, за заражение — до восьми. Формулировка статьи с изменениями «перекочевала» из Советского кодекса в УК России.

Современный российский УК также «унаследовал» от советского статью о заражении венерическими заболеваниями, но сейчас ее, исходя из практики, не применяют как самостоятельную, а только в «довесок» к таким преступлениям как «изнасилование». В 2019 году отдельно по ней не осудили ни одного человека.

Как возникают дела о заражении ВИЧ

Способ заражения не имеет значения для уголовно-правовой квалификации: оно могло произойти половым путем, при переливании крови, использовании одного шприца для инъекций несколькими людьми и любым другим образом.

В 2019 году за «постановку в опасность заражения» и за заражение ВИЧ-инфекцией осудили 59 человек. 19 из них отправились в колонии, 22 получили «условки», а 17 — ограничение свободы. Причем, большего всего людей — по первой части, «постановка в опасность заражения» — то есть потерпевший не заболел. По этой части статьи могут дать до одного года колонии, до трех лет ограничения свободы, либо арестовать на три-шесть месяцев, а а также назначить обязательные работы. Часть вторая предусматривает ответственность за намеренное заражение — можно получить до пяти лет колонии.

Максимальный тюремный срок по статье 122 составляет восемь лет (третья часть). Такое наказание предусмотрено за заражение ВИЧ двух и более человек либо несовершеннолетнего. Также заражение инфекцией или «постановка в опасность» может выступить отягчающим обстоятельством к побоям, убийству, нападению на должностное лицо или изнасилованию.

Часть четвертая статьи предусматривает ответственность за заражение ВИЧ при халатности на работе. За все время существования статьи с 1997 года по этой части вынесли всего пять обвинительных приговоров.

Доказать прямой умысел на заражение

Сейчас в российском законодательстве нет четкого описания обстоятельств, при которых для ВИЧ-положительных наступает уголовная ответственность. Под суд может попасть человек, знавший о своем положительном статусе, но не сообщивший о нем партнеру, даже если тот не мог заразиться (при неопределяемой вирусной нагрузке). 

Люди с ВИЧ социально стигматизированы и фактически находятся под психологическим давлением с того момента, как узнают о своем диагнозе — врач, который сообщает пациенту о нем (в СПИД-центре или любом другом медучреждении, где делали тест), сразу же и предупреждает его о возможной уголовной ответственности. 

Бывает, что человек с ВИЧ, зная, что при неопределяемой вирусной нагрузке он не заразен, не раскрывает свой статус партнеру, но рассказывает позже и отправляется под суд. Люди с ВИЧ могут настаивать на использовании презервативов, как это было в случае с Викторией, но подвергнуться психологическому насилию и в итоге не предохраняться.

Очень часто в суд подают на супругов или сожителей. Бывает, что по прошествии нескольких лет человек узнает о диагнозе партнера и идет писать заявление, часто из мести. Также в полицию обращаются после разового секса: партнер узнал о ВИЧ-статусе, не заболел, но испугался. ВИЧ-положительные сталкиваются и с шантажом со стороны бывших партнеров.

Правоохранительная и законодательная системы совершенно не учитывают психологический фактор, следствие не разбирается в обстоятельствах дела, а данные о психологическом или физическом давлении, о реальных отношениях обвиняемого и потерпевшего редко вносят в протокол допроса.

Например, когда в полиции допрашивали несовершеннолетнюю Вику, это делали против правил без ее законных представителей — сотрудников детдома. Полицейские, по словам девушки, заставляли ее подписывать протоколы допроса, в которых специально не указывали как «не относящиеся к делу» очень важные детали о ее взаимоотношениях с Алексеем. Кроме того, ее попросили «забыть» как она заразилась ВИЧ, «чтобы не возбуждать еще одно дело».  

Наталья Сидоренко, председательница правления ассоциации «Е.В.А», созданной в защиту женщин, затронутых ВИЧ-инфекцией, отмечает, что в каждом подобном случае нужно разбираться отдельно: в мотивах, возможном психологическом давлении, а также доказывать умысел. «В рамках этой статьи следственные органы должны доказывать именно умысел на заражение. Это означает, что человек знал о том, что у него ВИЧ-инфекция, и именно желал заразить партнера. Как правило, люди не хотят кого-либо заразить, им просто страшно сообщить о своем диагнозе», — рассказала Наталья «МБХ медиа». Саму формулировку «постановка в опасность заражения» Сидоренко считает абсурдной.

По словам Натальи, люди боятся огласки своего ВИЧ-статуса, и чем меньше участников вовлечено в процесс суда и следствия, тем, как они считают, для них лучше. Поэтому обвиняемые с ВИЧ осознанно не прибегают к помощи правозащитников, пользуются услугами адвокатов по назначению, не приглашают в суд свидетелей, которые могли бы подтвердить физическое или моральное давление. А под влиянием стигмы они ощущают вину просто за то, что у них есть инфекция.

Адвокат по назначению предложила Виктории признать вину — ее как раз обвиняли в «постановке в опасность заражения». После того, как девушка собралась с силами и обратилась в ассоциацию «Е.В.А.» за помощью, член ассоциации, директор благотворительного фонда «Вектор жизни» Елена Титина, адвокат Михаил Голиченко, юристы-правозащитницы Анна Крюкова и Валентина Фролова и равная консультантка Алена Тарасова разработали позицию защиты. Она сводилась к тому, что у Виктории не было прямого умысла к заражению партнера. 

«Вика могла знать о своем ВИЧ-статусе, но заразить она точно никого не желала. (…) С ней не проводили бесед, у нее не было полной информации о ВИЧ, поэтому она и отнеслась так несерьезно», — объясняет Титина.

В итоге обвинение запросило для Вики год ограничения свободы, но суд сократил наказание до двух месяцев. Защита продолжила настаивать на отмене приговора, поскольку это дело могло стать важным прецедентом в судебной практике применения 122 статьи.

Разбирательство продолжилось, хотя судимость была погашена — Вика прожила два месяца, ежедневно принимая наряды полиции «в гости». «Браслет на ногу», который обычно выдают при ограничении свободы, ей не дали — в ее маленьком городке, по словам девушки, их просто не оказалось.

Вика и ее защитница Елена Титина дошли до Верховного суда, который сослался на то, что судьи не должны назначать уголовное наказание несовершеннолетним, совершившим преступления небольшой или средней степени тяжести, если их исправления можно достигнуть воспитательными мерами. Вике на момент «преступления» было 16 лет. 

Верховный суд передал кассационную жалобу в областной суд города. В 2019 году состоялось слушание, в результате которого приговор отменили, но Викторию так и не оправдали.

Вот другой случай — в Оренбургской области государственный адвокат по назначению заявила подзащитному: «Ты обязательно должен признать вину, ты же спал с этой женщиной». «Потерпевшая» при этом осталась здорова и до суда даже пыталась шантажировать своего бывшего партнера раскрытием ВИЧ-статуса. 

Центр «Е.В.А» предлагал обвиняемому своего общественного защитника, но тот от него отказался, мотивировав это тем, что верит адвокату — если признать вину, приговор будет мягче. Он боялся реального срока и попросил рассмотреть его дело в особом порядке. Суд признал мужчину виновным и назначил год ограничения свободы. Также он выплатит 150 тысяч рублей морального ущерба потерпевшей и 25 тысяч судебных издержек. «Парень при этом остался счастлив, получив такой приговор», — рассказывает председательница правления «Е.В.А».

Наталья считает, что в таких делах надо бороться до конца, добиваться оправдательных приговоров и создавать прецеденты. «Шанс есть всегда и можно доказать, что преднамеренного заражения не было (…) А пострадавшие могут быть и не пострадавшими, а просто заявителями, которые следуют своим мотивам», — указывает она. 

Низкая образованность и устаревшая статья

Низкая образованность в теме ВИЧ и СПИД судей и обвинителей, а также общества в целом, также играет свою роль. Как отмечает Наталья Сидоренко, статья УК не соответствует современным представлениям о ВИЧ-инфекции. Она была разработана во времена, когда эффективная антиретровирусная терапия еще не была доступна для всех или вызывала очень сильные побочные эффекты, что заставило большую часть людей с ВИЧ отказываться от лечения. Тогда диагноз ВИЧ был, фактически, смертным приговором.

Из-за этого получается, что обвинение по статье зачастую основано на неправильных представлениях о путях передачи ВИЧ. Риск передачи в случае единичного незащищенного контакта с ВИЧ-положительным очень низкий, а если у последнего не определяется вирусная нагрузка — риск полностью отсутствует. И сейчас не существует метода, который позволил бы достоверно доказать факт передачи вируса от одного конкретного человека другому.

«Никогда нельзя определить, какая была вирусная нагрузка в момент предполагаемого заражения. Мы можем только судить, что если человек получал лечение, у него была сниженная нагрузка. Но, может быть, он нарушил прием, или у него был устойчивый штамм вируса. А разбирательства же начинаются только спустя несколько месяцев», — рассказывает Вадим Покровский. Поэтому ориентироваться на актуальный на момент разбирательств уровень вирусной нагрузки нельзя. При этом Покровский отмечает, что судебная система «часто излишне подразумевают угрозу заражения ВИЧ там, где ее нет» во время рассмотрения подобных дел.

Кроме того, не всем блюстителям закона известно, что ВИЧ не передается в быту, через поцелуй или укус. В 2019 году в Удмуртии приговорили к трем годам колонии общего режима мужчину, который укусил полицейского в руку во время задержания. Осудили его как раз по части первой статьи — «заведомое поставление в опасность заражения ВИЧ-инфекцией», хотя заражения произойти никак не могло.

«Абьюза не существует» 

Люди, которые именно хотят заразить своего партнера, осведомлены об уголовной ответственности за это с момента постановки диагноза и при желании найдут способ ее избежать. Если человек с ВИЧ предупреждал партнера о своем статусе до полового контакта, он, скорее всего, не станет обвиняемым по этой статье. Даже если он сделал вид, что пошутил.

Похожая история произошла с Арманом Сагынбаевым, который получил шесть лет общего режима по «делу Сети». Шестеро его бывших партнерш обвинили его в насилии и сокрытии положительного ВИЧ-статуса. Некоторым из них он передал инфекцию при незащищенных половых контактах, иногда насильственных. Но девушки не стали подавать коллективный иск, решив, что это бессмысленно. В некоторых случаях, по их рассказам, он действовал в рамках закона. Он манипулировал ими, возбуждал и предупреждал о ВИЧ-статусе за несколько секунд до фактического начала полового акта, «шепча что-то под нос». Другим девушкам Арман сообщал о своем диагнозе уже после расставания. 

«Психическое насилие вообще очень сложно доказывать. У нас в стране отсутствует закон о домашнем насилии, поэтому все эти ситуации абьюза и принуждения к сексу не существуют для законодательной системы. Я понимаю тех женщин, которые никогда не пойдут подавать в суд на мужчин, которые на них надавили и они не использовали презервативы. Потому что первое, с чем они столкнутся — это насмешки и унижения еще на стадии обращения в дежурную часть», — объясняет председательница ассоциации «Е.В.А» Наталья Сидоренко. 

Вадим Покровский так же отмечает, что далеко не все, кто заражается, подает в суд: «Тогда придется открыто говорить о каких-то интимных сторонах своей жизни. Например, это тяжело мужчинам, которые имеют секс с мужчинами. И хотя это сейчас не уголовно наказуемо, значительная часть населения негативно относится к этой категории граждан».

Статья стигматизирует инфекцию

Сама процедура постановки на учет в СПИД-центре травмирует психику человека. Ему сообщают о хронической инфекции, часто не упоминая, что если вовремя начать лечение, можно прожить долгую полноценную жизнь. И сразу по регламенту сообщают, что любой носитель — потенциальный уголовный преступник.

ВИЧ-активисты считают, что выделение заражения ВИЧ в отдельную статью автоматически причисляет всех людей с инфекцией в глазах социума к преступникам и вызывает ассоциации с маргинальным образом жизни. Это дискредитирует работу СПИД-центров и некоммерческих организаций по снятию стигмы с инфекции.

Наталья Сидоренко считает, что само существование этой статьи диктует населению ложную заботу государства. «Вот государство ввело эту статью и все ВИЧ-положительные должны сообщать о том, что у них инфекция, а все здоровые люди почему-то не должны брать на себя ответственность использовать презервативы, — замечает Сидоренко, — а ведь кроме ВИЧ-инфекции есть множество других инфекций, передающихся половым путем, но они, к счастью, излечимы».

Она, как и ее коллеги в ассоциации «Е.В.А», считает, что первую часть статьи 122 за «постановку в опасность» нужно отменить, а ответственность за заражение должна наступать по статьям 111 или 112 — умышленное причинение тяжкого вреда здоровью или вреда средней тяжести. «Пусть суд определяет степень тяжести, но выделять ВИЧ-положительных людей в отдельную группу в рамках Уголовного кодекса абсолютно неправильно», — отмечает она.

Сама несовершенная судебная система и недобросовестность участников процесса зачастую ведет к открытию статуса и нарушению прав человека с ВИЧ — как это произошло с Викторией. Потерпевший выложил в соцсети информацию о статусе Виктории, оставил ссылки на ее страницы, обозвал проституткой. Информация быстро распространилась в маленьком городе — Вику травили и онлайн, и в жизни, она не могла найти работу и даже спокойно выйти на улицу. После отбытия наказания ей пришлось переехать в областной центр.

СМИ тоже нередко занимаются публичным порицанием людей, привлеченных по 122 статье. «Это реальная демонизация. Прямо видно, как иногда региональным медиа нечем заняться и они про один тот же случай пишут сто раз на одну и ту же тему», — указывает Наталья Сидоренко. Так, например, в прошлом году в СМИ активно муссировалась новость о том, что 22-летняя девушка при однократном половом контакте заразила ВИЧ 16-летнего подростка. Она получила три года колонии.

Статья не помогает профилактике ВИЧ

Анализ последних случаев криминализации ВИЧ-инфекции показывает, что уголовное преследование не останавливает развитие эпидемий и не играет никакой профилактической роли. Как указывает Наталья Сидоренко, подразумевается, что страх уголовной ответственности должен заставить всех людей с ВИЧ открывать партнеру свой статус. В то же время некоторые люди с ВИЧ, подозревая, что у них инфекция, сознательно отказываются от тестирования и лечения, боясь постановки на учет и опасности уголовного преследования.

Международное руководство по ВИЧ в контексте уголовного права настаивает, чтобы «обвинение в заражении ВИЧ всегда основывалось на доказательствах, полученных из ряда соответствующих источников, включая медицинские записи, строгие научные методы и сексуальную историю». Некоторые страны в связи с этим пересмотрели свое законодательство, а в Дании вовсе отменили статью о ВИЧ-инфекции.

Подобные инициативы были и в России. В 2017 году уже предлагалось переработать 122 статью УК, но пока это ни к чему не привело. Уже в 2019 году число инфицированных ВИЧ в России превысило миллион человек.

Согласно исследованиям, наиболее эффективная первичная профилактика ВИЧ-инфекции — пропаганда сексуальной культуры, использования барьерной контрацепции и половое воспитание в школах. Исходя из заявления Всемирной организации здравоохранения, количество новых случаев заражения снижается в странах, где широко используются презервативы и где среди подростков проводится работа по отсрочке первого полового опыта и сокращению числа половых партнеров. В то же время Роскомнадзор заявляет, что секспросвет и уроки по профилактике ВИЧ для старшеклассников направлены на «уничтожение детства».

Наталья Сидоренко указывает, что культура активного согласия, которую сейчас продвигают феминистки третьей волны, тоже соответствует целям первичной профилактики ВИЧ. Идея заключается в том, что секс должен обсуждаться до опьянения и возбуждения, чтобы решение было взвешенным, указывает Сидоренко.

«А когда ты уже в предогргарзменном состоянии из-за петинга, а в этот момент тебе человек сообщает, что у него ВИЧ, о чем тут можно говорить?, — отмечает она, — Я думаю, что если все мы начнем придерживаться тезиса, что “да” значит “да”, то количество таких дел начнет уменьшаться».