В книжный магазин «Ходасевич» в Москве на днях приходили сотрудники полиции и активисты SERB, которым, видимо, очень не понравилось, что в магазине продают календари и плакаты, рассказывающие о феминизме, гонениях на представителей ЛГБТ-сообщества и другом. Владелец «Ходасевича» Стас Гайворонский рассказал «МБХ медиа», чем правоохранителей так заинтересовал небольшой независимый книжный магазин, можно ли в 2020 году зарабатывать, продавая книги, и почему он уехал из России.
— Стас, чем закончился приход полиции и активистов SERB к вам в магазин?
— Все закончилось тем, что у нас изъяли календарь и плакат и увезли на экспертизу. На прощание полицейские выразили нашим сотрудницам сочувствие, при том что сначала довели одну из сотрудниц до истерики.
— На что собираются проверять плакат и календарь?
— На экстремизм, по их словам.
— А что это за календарь и плакат были?
— Дизайнерский плакат, на нем было написано «Мальборо» и «Кури пока молодой», что-то вроде того и феминистский календарь, который сделал «Культраб», в котором отмечены в каждом месяце разные события и акции солидарности, посвященные делу Юлии Цветковой, правам ЛГБТ и многому другому. Полиция это все пролистала внимательно и решила взять с собой. Еще то ли полиция, то ли эти активисты из SERB посдирали всякие стикеры.
— Вы понимаете, что будет дальше?
— Я не знаю. В России сейчас правовой нигилизм. Ты можешь напасть на магазин, эмоционально терроризировать людей,
срывать что-то со стен, что-то выносить из магазина на улицу — то есть фактически красть — и тебе за это ничего не будет. При этом ты можешь просто проходить мимо пикета и получить дубинкой по голове. Ничего тебе в России сейчас не гарантировано.
Я понимаю, что наша ситуация — скорее всего, ерунда, и никакого развития событий не будет, но кто знает и кто может всерьез прогнозировать? Все это, конечно, полный сюрреализм, и это еще мягко сказано. Были ведь и другие течения политические начала XX века, и скорее даже на них это все смахивает.
Я год не живу в России, и я год не испытывал страха. А сейчас я как будто бы туда перенесся. Это было грустно, тяжело, невыносимо, но мне не страшно, потому что я двужильный. Я переживаю за своих сотрудниц, Когда большой взрослый человек мучает слабых, издевается над ними, и преграждает им выход, — это последнее дело. Такой человек — последний подонок и трус. Если честно, хотелось бы, чтоб этим активистам было больно. Но я думаю так и будет. По закону ползучего этатизма придут за всеми, а в конце и за ними. Как говорил незабвенный Аркадий Бабченко, «родина бросит тебя, сынок, всегда» (в июле Росфинмониторинг включил Аркадия Бабченко, покинувшего Россию в 2017 году, в федеральный список террористов и экстремистов. — «МБХ медиа»).
— Почему вдруг провластные активисты и полиция заинтересовались «Ходасевичем»?
— Когда было дело Голунова год назад, у нас в магазине висел плакат «Я/Мы Иван Голунов», до этого у нас стоял на специальном месте журнал Esquire с фотографией Кирилла Серебренникова, когда дело против него развивалось. Во время судов по «московскому делу», у нас висела какая-то информация об этом. Просто чтобы люди не забывали и интересовались. А потом у нас в соцсетях стали появляться какие-то комментарии про то, что мы поддерживаем террористов.
Очень же много всяких стукачей и активистов, которым мы, видимо, не даем покоя. Эти из SERB написали заранее, что придут к нам в магазин, где «сидят либералы», и вообще, мол «это не магазин, а склад пропаганды» и так далее. Пришли, делали, что хотели, а при этом, когда приехали уже полицейские, они стояли во дворе и на нашем фри-маркете выбирали себе наши бесплатные книги, которые мы всем раздаем. Потом они отчитались о своем великом подвиге, и кто-то им писал, что надо было сразу с калашниковым приходить. Представляете, что было бы, если бы оппозиционеры такое написали?
Эти активисты — это такие бугаи, которые подавляли наших девушек своим ором, эмоционально насиловали, довели до слез и истерики. Хорошо хотя бы там был адвокат от «ОВД-инфо», который все-таки заставлял держаться полицейских в каких-то рамках.
— У вас после этой ситуации не появилось мысли о том, что, может, не стоит вывешивать плакат «Я/Мы Иван Голунов» или фотографию Серебренникова?
— Конечно, такие мысли появляются, и думаешь, а зачем тогда вообще все это делать? Мы же даже не особо что-то делаем, совсем мелочи какие-то. А это вызывает такую реакцию.
Но почему я не могу выражать свое мнение, если это не преступление? Через километр от нас открывается книжный магазин издательства «Черная сотня», и это — окей. А предположить, что чье-то дело было сфальсифицировано и привлечь к этому внимание — это не окей. Или сказать, что есть люди, которые хотят любить так, как они хотят любить, и не стоит им мешать — тоже не ок. В общем, не хочется раньше времени затыкаться. Я считаю, что когда мне кто-то мешает говорить о чем я хочу, — это нарушение моей свободы слова.
Хотя по большому счету все, конечно, понятно, и этот гнойный пузырь, который никак не лопнет, только раздувается. К сожалению, и сейчас плохо и, видимо, будет еще хуже.
— Отвлекаясь от этих, последних событий, как вы пережили (или еще не пережили) пандемию и карантин? Это до сих пор сказывается на количестве покупателей?
— Конечно, до сих пор сказывается. Вообще бизнес устроен немного иначе, чем его представляет себе верховный главнокомандующий, который считает, что два месяца мы можем откуда-то брать деньги на зарплату продавцам. Наверное, «Яндекс» может себе это позволить. Или Google. Но мы — книжный магазин в 15 квадратных метров.
Первым делом, когда объявили карантин, я лишил себя какой-либо зарплаты в «Ходасевиче». С тех пор я оттуда и не получал никаких денег. Пришлось придумать какие-то другие способы заработков. При этом мы не закрывались ни на день, и все это время работали, как интернет-магазин, курьеры развозили книги. Естественно, продажи, как и у всех, упали на 80%, нам пришлось отказаться от маленького помещения, где были склад и офис, но, все-таки, мы смогли остаться на плаву.
— Возможно ли вообще сейчас, даже не учитывая кризис, вызванный коронавирусом, зарабатывать, продавая книги в России?
— Книготорговля вообще не про бизнес, особенно, если мы говорим о независимых книжных. Это, скорее, про миссию. Есть вещи поважнее денег. Для нас, например, важнее денег раздавать каждые выходные больше тысячи книг бесплатно. Существуют же столовые для неимущих, где человека, который не может купить себе еды, накормят. Так же и мы окормляем тех, кто не может себе позволить купить книги, даже по 20 рублей.
«Ходасевич», наверное, нельзя назвать прямо полноценным бизнесом, мы на этом, в общем-то, не зарабатываем. Все время в долгах, сейчас они, естественно, увеличились, и мы еще лет пять из них будем вылезать. Но что поделать? Я потратил на «Ходасевич» лучшие годы своей жизни — с 29 до 35 лет. И я выбрал это, а не, например, преподавательство в «Вышке», не создание кино, не торговлю биткоином. Я выбрал книги, ну и все. Жизнь такова, и больше никакова.
— А в мирное время вы, как владелец книжного магазина, много контактируете с государством? У вас происходят проверки того, что вы продаете например?
— Нет, такого никогда не было. Была история, например, появления у нас в магазине альманаха Moloko plus. Тогда ведь журналы эти арестовывали и увозили с презентаций. У нас был вопрос — продавать или не продавать его. Но в итоге Паша Никулин и команда Moloko plus сделали справку о том, что журнал не экстремистский, и мы его спокойно продавали.
А то, что касается списка экстремистской литературы — все-таки в этот список входят довольно мерзкие вещи, которые нам и в голову не придет продавать. При этом для нас, например, экстремистская литература — это Дарья Донцова, с эстетической точки зрения естественно.
— Вы эмигрировали в Грузию какое-то время назад. Почему?
— У слова эмиграция, все-таки, какая-то не совсем подходящая коннотация. Сразу представляются люди, которые сидят и роняют слезы в рюмку с водкой под песню «Русское поле». Я, скорее, эвакуировал детей. Сделал это тогда, когда смог.
— А почему их надо было эвакуировать?
— После «Зимней вишни», после последнего теракта в метро, после того, как меня в лесу остановила полиция и приняла за кладмэна, я понял окончательно, что надо уезжать. Мне не нравится, что кто-то может закрыть детей в кинозале, чтоб они все задохнулись. Мне не нравится, например, что контроллер перестает быть человеком, становится должностной инструкцией и может среди зимы высадить ребенка из электрички на станции, где вокруг ничего, кроме леса, нет. Мне не хочется, чтобы моя жизнь и жизнь моих детей зависела от идиотов. В России постоянное ощущение нахождения в болоте, все уничтожается, заливается асфальтом и закрашивается серой краской.
В Грузии, например, не запрещена книга «Майн кампф», не запрещены «Свидетели Иеговы» и можно купить алкоголь в любое время суток. Потому что взрослые люди могут сами, без государства, решить, что им делать — идти в секту, читать Гитлера, бухать по ночам или не делать этого. А у государства есть более важные дела — заботиться о бедных, например. Я со своей жизнью разберусь сам, и не хочу, чтобы в него кто-то вмешивался.
Все, на самом деле, в России понятно с 2014 года. А кому-то и раньше, с 2000 года. А кому-то и с 91-го. Душно было раньше, теперь просто душат.
Независимый книжный магазин «Ходасевич» работает в Москве с 2012 года. Помимо книжных новинок, в нем есть большой и недорогой букинистический отдел, а во дворе «Ходасевича» стоят несколько коробок с бесплатными книгами.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.