Правозащитники с начала «режима самоизоляции» предупреждали о росте случаев домашнего насилия. Такие данные уже зафиксировали в странах ЕС, где только спустя неделю объявленного карантина жалоб стало на треть больше. Уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова рассказала, что с 10 апреля случаев насилия и жертв от него в России стало в 2,5 раза больше, но МВД заявляет, что количество преступлений в семейно-бытовой сфере, наоборот, сократилось. Чтобы выяснить, повлияла ли на самом деле самоизоляция на уровень домашнего насилия в России, корреспондентка «МБХ медиа» Виктория Ли связалась с 176 российскими женскими и правозащитными организациями и нашла жертв домашнего насилия. Ответ неоднозначный: некоторые организации новых жертв не видят, у других всплеск обращений, а третьи называют сложившуюся ситуацию «зловещей тишиной» и затишьем перед бурей.
«Мешает жить он, а уходить должны мы, просто чтобы спасти свою жизнь»
«Самоизоляция обострила то, что уже было, только теперь у меня нет возможности передвижения и уверенности в будущем», — рассказывает Екатерина Агапова из Москвы. Она собиралась развестись и продать свой бизнес, но коронавирус ей помешал. Муж видел, что Екатерина не может уйти и стала тотально от него зависеть, рассказала мне женщина.
«Он почувствовал, что делать можно все, что хочешь. Оскорбления и унижения просто каждый день, если я вдруг осмеливаюсь ответить — мордобой.
Не хочется называть свое лицо мордой, но в его понимании это так, — рассказывает Екатерина. — Две недели назад он швырнул в меня банкой, вышвырнул мой телефон на улицу, толкнул меня на кресло и ударил два раза кулаком по лицу. На крики прибежала няня. Муж сказал: “Вызывай кого хочешь, мне никто ничего не сделает”. Что и произошло. Сотрудник полиции после беседы с мужем мне сказал: “Я вам советую развестись, чтобы друг друга не мучали”».
Екатерина вышла замуж четыре года назад, ей было 32 года. Насилие началось еще во время медового месяца, когда муж сначала обматерил ее в аэропорту, а потом толкнул на танцполе во время круиза так сильно, что Екатерина чуть не упала. «Свои действия он объяснил тем, что ему показалось, что я ему сейчас то ли что-то скажу, то ли сделаю. Списывал он это все на то, что колет тестостерон для физической формы. Никто ему это не назначал, он сам начитался. А у нас венчанный брак, поэтому я хотела ему помочь, хоть и понимала, что это тревожные знаки, — рассказывает Агапова. — В круизе я и узнала, что беременна, обрадовалась, думала, что начнет себя контролировать, чтобы я не нервничала. Но он продолжал. Мог будить меня по ночам и кричать оскорбления. Потом вся эта история начала уже переходить на ребенка, но на мне висели ипотеки, кредиты на несколько миллионов. Надеюсь, получится все закрыть к лету, несмотря на коронавирус».
В сентябре 2019 года муж вышвырнул Екатерину из дома, резко схватив за руку так, что остались гематомы, рассказывает женщина. Она зафиксировала телесные повреждения, вызывала полицию, но дело не возбудили. Летом того же года муж ударил ее по лицу при ребенке, женщина упала, но в полицию не обратилась, потому что следов не осталось, а камеры внутреннего наблюдения не работали. Муж угрожал, что заберет ребенка, а ее «запихнет в психушку».
На самоизоляции Екатерина продолжает жить с мужем под одной крышей. Он в спальне, а она с сыном в гардеробной на матрасе прямо на полу, а рядом няня на раскладушке. Екатерина спит с пультом охраны в руках.
«Я боюсь. Я стараюсь не оставаться одна дома. Я понимаю, что это не гарантия, даже мой пульт в руках это не гарантия. Но, если я сейчас уйду, я в этот дом больше не войду, он махом поменяет замки. Он хочет, чтобы из дома, в который вкладывались мы оба, ушла я — с ребенком и котами. Мешает жить он, а уходить должны мы, просто чтобы спасти свою жизнь».
«Ему все сошло с рук»
«Сейчас я нахожусь в критической ситуации. Я живу с ребенком у знакомых, не работаю. Кризисные центры не принимают, и идти мне некуда. Постоянные сообщения от бывшего мужа “Я убью тебя и эту маленькую тварь”, речь о его ребенке, меня просто добивают», — так начинается история Елизаветы, предоставленная мне организацией #ТыНеОдна, которая помогает жертвам домашнего насилия. Имя женщины изменено по ее просьбе, давать интервью журналистам она отказалась.
В 2016 году Елизавета вышла замуж и переехала из Санкт-Петербурга в Москву. Муж был против того, чтобы она работала, поэтому Елизавета сидела дома. Когда женщина забеременела желанным ребенком, начались проблемы. Муж срывался на нее из-за того, что не мог зарабатывать столько, сколько хотел. Усугубили ситуацию проблемы со здоровьем: у мужа эпилепсия и церебральная атрофия головного мозга после драки. Не помогла и его семья, которая изначально была против этого союза.
«Он начал вести себя неадекватно, например, когда дочери было три месяца, швырял в нее джинсы. Вел себя по-хамски без особых причин. Срывался на меня и на ребенка, чем дальше, тем чаще. Он шантажировал, обещал уничтожить документы, если я буду “открывать рот”, в результате у меня начались проблемы со здоровьем, и я начала угасать. После того, как он отобрал мои документы, я обратилась в полицию. Испугавшись, он все вернул, — рассказывает Елизавета. — Легче не стало. Он выгонял нас из дома, либо запирал в квартире. Вспышки гнева, издевательства, толчки. 20 августа в 2019 он меня избил, я обратилась в травмпункт и написала заявление. 9 января он вновь меня выгнал, несколько недель я была у своей знакомой.
Он взломал мои социальные сети и узнал о моем местонахождении, приехал, затащил мою знакомую в машину и издевался над ней.
Обращение в полицию не дало никаких результатов: ему все сошло с рук».
Елизавета работала переводчиком английского языка удаленно и несколько раз в неделю в частном детском саду. «Сейчас у меня нет никакого заработка, ни кола, ни двора. Только угрозы и страх. Что мне делать?!» — спрашивает женщина.
«Эта женщина перестала нам отвечать»
«Мы столкнулись с тем, что полиция еще меньше хочет реагировать, чем обычно», — рассказала мне юридический директор «Правовой инициативы» Ольга Гнездилова. Среди заявительниц организации сейчас три женщины из Москвы, которые пожаловались на ухудшение обстановки в семье на самоизоляции.
Первую девушку муж избил проводом на улице, убежать и обратиться за медицинской помощью ей помогла прохожая. У девушки зафиксировали серьезные травмы: множественные гематомы, посеченные ссадины и раны, было подозрение на сотрясение мозга, но ее не госпитализировали. Пострадавшая не имеет российского гражданства, хорошо говорит на русском, но не умеет писать. В отделении полиции у нее не хотели принимать заявление, заставляли писать самой и по-русски, а женщине, которая ее спасла, не давали помочь. Заявление мигрантка писала несколько часов.
«Сначала она жила в безопасном месте. Ее семья давила на нее, чтобы вернулась к мужу, и она ушла, видимо, к нему. Забрала ли она заявление, мы не знаем», — говорит Гнездилова.
Вторая заявительница обращалась в «Правовую инициативу» еще до карантина. Назову ее Анастасия. Она была вынуждена вернуться к мужу из безопасного места, потому что не смогла устроить троих детей в школу и садик по новому месту жительства. Анастасия неоднократно обращалась в полицию, но в возбуждении дела отказывали. Правозащитники обжаловали отказ, но сейчас работа судов по таким делам приостановлена, и нужно ждать.
Ольга рассказывает: «Муж — действующий сотрудник полиции, она обращалась к его начальству, его вызвали на беседу, спросили о причине конфликта, в чем она фактически виновата. Потом сказали, что ничего не могут сделать даже в дисциплинарном порядке, хотя у нее зафиксированы все телесные повреждения, она обращалась к медикам, вызывала полицию».
Третьей женщине, назову ее Александра, угрожает бывший сожитель. Он и раньше ее преследовал и угрожал, а сейчас начал дежурить у нее в подъезде и угрожает изнасилованием. Александра боится за себя и своего ребенка.
«Он пытается ее вернуть, но в очень агрессивной манере. Называет последними словами, следит, разговаривает ли она с мужчинами, постоянно говорит, что он ее изнасилует. Он довольно опасный человек, ходит с ножом. До карантина полиция неоднократно выезжала на ее вызовы, один раз изымали у него оружие, но она говорит, что он все равно ходит с ножом. Сейчас мы предложили ей юридическую помощь, но она боится, что это разозлит его еще больше. Она говорит, что полиция ничего не сделает, она его только разозлит, и он ее убьет, а ее ребенок останется сиротой. А сейчас эта женщина перестала нам отвечать».
«Люди сейчас, как никогда, спасаются и защищаются как могут»
Из 176 женских и правозащитных организаций по всей России на мои вопросы о домашнем насилии мне ответило 25. Председательница Дагестанской региональной общественной организации психологов и социальных работников «Психея» Элина Славинская рассказала мне, что люди больше звонят и «робко спрашивают» о вариантах помощи, но приходят в организацию очень немногие.
«За прошлый месяц позвонило человек 15-18. У меня ощущение, что это какое-то затишье перед бурей, а вернее бешеным цунами, которое нас еще накроет, — считает Славинская. — Обращения неадекватны происходящему. Это психотравмирующие факторы, ретравматизация, регрессия. У людей включаются механизмы психологической защиты, поэтому сейчас все так приглажено и тихо. Люди дезориентированы и “прибиты”. Тихо, зловеще тихо».
Руководительница Общественного движения женщин Тбилисского района «Надежда» в Краснодарском крае Кира Васильева рассказала мне, что и обычно «рядами и колоннами» женщины не обращались.
«С начала пандемии был один звонок, но пока молчок. Может, в городах и чаще обращаются, а на селе своя специфика, но не потому, что насилия нет, а в силу веками сложившихся традиций, отсутствия реакции в полиции, сами женщины боятся огласки и еще много других причин», — объясняет Кира.
Специалист по социальной работе хабаровского кризисного центра «Не одна» Марина Потурай рассказала мне, что жалоб о домашнем насилии нет совсем, но их не было и раньше. Министерство труда и социальной политики Магаданской области ответило мне, что в среднем от семей с детьми поступает 15-20 обращений в месяц, люди спрашивают о материальной помощи. Не изменилась ситуация во «Владимирском комплексном центре социального обслуживания населения», кировском приюте «Вифлеем в Вятке», тюменском центре «Семья», петербургском «Центре социальной помощи семье и детям», московском «Центре социальной поддержки женщин» и «Центре помощи женщинам и детям города Москвы».
Специалистка томского кризисного центра «Семья» и консультантка всероссийского телефона доверия Татьяна Дмитриева рассказала мне, что было одно обращение от девушки из сибирской глубинки. «Ее выгнал муж из дома с ее ребенком от первого брака. Обращалась везде, но никто не смог оказать помощь из-за карантина. История возмутительная, — говорит Татьяна. — У нас в Томске в приюте проживает одна женщина с двумя детьми, но насилие у нее давнее и запущенное. Она третий раз пытается уйти от мужа».
Директор центра «Насилию.нет» Анна Ривина рассказала мне, что женщины стали чаще писать, потому что не могут звонить. Руководительница «Независимого социального женского центра» в Пскове Елена Яблочкина говорит, что звонков на телефон доверия стало меньше, а защита прав женщин от насилия в семье из-за пандемии усложнилась.
«Женщины и дети оказались заложниками, закрытыми в своих домах.
Агрессор находится все время в доме рядом с женщиной, это означает, что даже возможность позвонить на телефон доверия или написать в чат становится не всегда возможной,
— говорит Яблочкина. — Мы вырабатываем новые формы оказания помощи, новые алгоритмы построения разговоров с пострадавшими. Насилия в семьях стало больше, а женщины и дети не могут обратиться за помощью. Мы бьем тревогу, потому что знаем специфику проблемы насилия и поведения агрессора и подвергающихся насилию и жестокому обращению. К сожалению, отсутствие в нашей стране закона о домашнем насилии очень усугубляет ситуацию для пострадавших. Люди сейчас, как никогда, спасаются и защищаются, как могут».
Сотрудница иркутского благотворительного фонда «Оберег» Анастасия Афанасьева говорит, что в фонд стали звонить чаще. Если раньше было два-три звонка в неделю, то сейчас звонят и пишут каждый день и «слезно просят заселиться». Ситуации чаще всего такие, говорит Афанасьева: пара осталась без работы, муж начинает злоупотреблять алкоголем, происходят скандалы из-за того, что нечем платить за жилье, расплачиваться по ипотеке или кредитам, нечем кормить ребенка.
«Даже наши друзья-волонтеры, одинокие мамы с детьми, оказались без средств к существованию, мы сейчас вынуждены оказывать поддержку им. Люди остались без денег, не думали, что так получится, — говорит Афанасьева. — Сейчас у нас проживает 65 человек: 22 мамы и 43 ребенка, можем вместить 85. За период самоизоляции к нам заселились шесть человек. Раньше тубдиспансер бесплатно делал флюорографию тем, кто не прикреплен к поликлинике города, но сейчас исследования делать не могут, а у нас размещены грудные дети, мы не можем рисковать их здоровьем, только поэтому мы многим отказываем, не можем допустить, чтобы пандемия дошла до нас».
Директор иркутского кризисного центра «МАРИЯ» Наталья Кузнецова рассказала мне, что специалисты центра стараются помочь дистанционно или принять женщину к себе с условием изоляции. «Агрессоры из-за тревожности стали более жестокими. Уйти некуда, большинство соблюдает изоляцию и не рискует. Безнаказанность делает свое дело», — говорит Наталья.
Руководительница самарского проекта «Знание» Анастасия Бабичева рассказала, что в среднем обращений стало больше на 20%, чаще стали обращаться свидетели насилия: знакомые, родственники, соседи.
«Это говорит о том, что проблема насилия в условиях ограничений стала более видимой. А также это подтверждает, что свидетель насилия — такой же участник ситуации, для которого совершаемое насилие также является болезненным и нежелательным опытом, — говорит Бабичева. — У нас небольшой проект, региональный, поэтому и количество обращений скромное. Обычно в месяц мы получаем пять-семь новых обращений. Сейчас эта цифра возросла до примерно десяти обращений в месяц».
В #ТыНеОдна за апрель поступило 1352 обращений, когда в обычное время это 500-700 жалоб. В «Зону права» с 30 марта обратилось 70 человек, примерно в два раза больше обычного. А в Центр «Сестры» в апреле обратилось вдвое больше женщин, чем в марте.
Министерство внутренних дел не ответило на мой запрос о домашнем насилии.
Соавтор закона о домашнем насилии Алена Попова рассказала, что агрессоры стали использовать более изощренные методы на самоизоляции. Например, прижигают руки, шею, пальцы горячим утюгом или плойкой.
«Основная проблема заключается в том, что закон (о противодействии семейно-бытовому насилию. — «МБХ медиа») до сих пор не принят и не введены охранные ордера, — объясняет Попова. — Жертва либо должна понимать, что она сбежит и должна будет оплатить штраф за нарушение этого принудительного домашнего ареста, который почему-то назван “самоизоляцией”, либо должна оставаться с агрессором. Мы фиксируем бурный рост обращений, и все обращения начинаются с одних и тех же строчек: “Девчонки, помогите, пожалуйста, не знаю, что делать”. А мы не можем машину примчать в какой-то регион или потребовать от коллег нарушения самоизоляции. Мы все понимаем, что наше государство не собирается никак защищать жертв насилия, а оно даже это не отрицает».
МВД России 10 мая заявило, что не фиксирует рост случаев домашнего насилия, а, наоборот, таких преступлений в марте было зарегистрировано на 6,5% меньше по сравнению с 2019 годом, а в апреле — на 23,4% меньше.
Екатерина, которая сейчас находится с мужем на самоизоляции и спит с пультом охраны в руках, говорит, что самое страшное — чувство безысходности и бессилие.
«Представляете, какую я только муть в браузер ни вбивала: «Мой муж меня материт, что делать?» — «Прокачайте себя, прокачайте свою женственность». На тысячный запрос мне попала информация о домашнем насилии, а я даже не думала, что это так называется».
Если вы попали в ситуацию, связанную с домашним насилием, вы можете обратиться в следующие организации:
- Сеть взаимопомощи женщин #ТыНеОдна
- Проект «Крепость» находит убежище жертвам домашнего насилия в Москве
- Специальная горячая линия «Зоны права» +7 (917) 897-60-55 (WhatsApp, Telegram)
- «Правовая инициатива» srji.org@gmail.com
- Национальный центр по предотвращению насилия «АННА». Всероссийский бесплатный телефон доверия для женщин, пострадавших от домашнего насилия: 8 (800) 7000 600, annaruss93@gmail.com
- Центр помощи пережившим сексуальное насилие «Сестры». Телефон доверия: 8 (499) 901 02 01 (будни с 10 до 20), online@sisters-help.ru
- Адреса российских центров социальной и психологической помощи на «Карте помощи» проекта «Насилию.нет»
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.