В Тверском районном суде 4 сентября осудили фигуранта «московского дела» Кирилла Жукова, которого сначала обвиняли в участии в «массовых беспорядках», а потом — в насилии против солдата Росгвардии. Жуков пытался поднять забрало шлема росгвардейца — отчего тому якобы стало больно. За 9,5 часов в 355 зале Тверского суда успели пройти все стадии суда — допрос свидетелей, изучение материалов дела и прения сторон. Судью Марию Сизинцеву не убедили ни показания отца Жукова, ни видео с митинга. Кирилл Жуков отправится в колонию общего режима на три года.
Во вторник, 3 сентября, заседание по делу Кирилла Жукова должно было начаться в 10:30, но затянулось на час: Жукова долго не могли доставить в суд. На то, чтобы превратиться из подозреваемого в подсудимого, у Жукова ушел месяц. В «аквариуме» он перешептывался с адвокатом Светланой Байтуриной: перед заседанием она показывала ему через стекло листы бумаги.
Первыми в зал зашли мать и отец Кирилла — Ирина и Сергей. Следом пускали журналистов: в отличие от других заседаний, входили они по одному, и в дверях пристав переписывала их данные в записную книжку. Места, правда, хватило всем.
В самом начале заседания адвокат Байтурина заявила пять ходатайств о возвращении дела прокурору, попросила перевести его из-под стражи, вытащить из «аквариума» и назначить медико-криминалистическую экспертизу использования шлема. На это ушло 45 минут. Прокурор выступила против всех ходатайств: часть из них была связана с делом о «массовых беспорядках» — некоторые материалы перекочевали оттуда в дело о причинении насилия против росгвардейца. По ее мнению, медико-криминалистическая экспертиза не нужна. Судья на месте отказала в части ходатайств, а затем ушла в совещательную комнату.
Во время перерыва стало известно, что СК снял обвинения в «массовых беспорядках» с четверых обвиняемых, а Егора Жукова и Сергея Фомина решил перевести под домашний арест. В зале даже раздались короткие аплодисменты — всех успокоила Любовь Соболь, которая посчитала, что это может быть неуважительно к Кириллу. Его самого в этот момент уводили в конвойное помещение.
— Вы скажите, пожалуйста, Кириллу про Егора! Он за него переживал, — просила Ирина, мать Кирилла.
Услышав о переводе Егора Жукова из-под стражи, Кирилл улыбнулся и пожал плечами.
Заседание продолжилось с отказом в удовлетворении ходатайства о назначении экспертизы, и после зачитывания обвинительного заключения суд приступил к допросу свидетелей и потерпевших. Первым допрашивали Аскарбека Мадреймова — того самого росгвардейца, шлем которого трогал Жуков.
Мадреймов отвечал на вопросы прокурора: 27 июля он «охранял общественный порядок» на Тверской улице, и стоял в оцеплении возле дома 9. Жуков подошел и ударил его по забралу, а затем попытался ударить сослуживца — тот отмахнулся. «Он не пытался привлечь мое внимание, что-то еще, как он говорил в показаниях, к женщине с травмой какой-то, у которой шла из головы кровь. Никакой женщины там не было», — намекал он на очную ставку, когда Жуков говорил, что пытался привлечь внимание к Александре Парушиной, которую избили дубинками. В зале начали смеяться.
— Я ничего смешного в судебном заседании не вижу. Я нахожусь на рабочем месте, у меня не цирковое представление. Если я увижу нарушение, я попрошу всех удалиться, — пригрозила судья Сизинцева.
Позже Мадреймов углубился в особенности его шлема «Кулон-ВВ» и лямок. Затем очередь задавать вопросы перешла к адвокату Байтуриной. В допрос стала вмешиваться судья Сизинцева.
— Асланбек Асланбекович, что в вашем понимании является ударом? — спросила Байтурина.
— Снимается вопрос, — буднично перебила судья.
— Хорошо, я переформулирую. По каким причинам вы называете действия моего подзащитного ударом? По каким признакам?
— Если бы не забрало, он бы попал мне в лицо, это был бы удар. Он ударил по забралу, моя голова откинулась, это нападение на сотрудника. Разве любой гражданин может подойти к сотруднику полиции, ОМОН и дернуть за забрало? — ответил Мадреймов.
— Я бы вам ответила, но здесь вопросы я задаю. Это разные квалификации, — парировала Байтурина. Вы ранее этот шлем надевали? Бегали в нем, может, нормативы сдавали?
— Да.
— Вам всегда было в шлеме больно?
— Снимается вопрос, — парировала Сизинцева.
После Байтурина девять раз попыталась спросить Мадреймова про обстоятельства применения силы, но судья даже не давала такой возможности.
— У нас тут не тестирование, не собеседование, — объяснила Сизинцева.
Наконец Байтурина спросила Мадреймова, где он испытал боль. Мадреймов показал на подбородок, не на шею.
Жуков задал единственный вопрос солдату:
— Я собирался нанести удар или я нанес?
— Нанес.
В конце Мадреймов попросил не наказывать Жукова по всей строгости, поскольку он «ошибся», и отказался участвовать в прениях, сначала спутав их с «примирением».
Следующим был свидетель Денис Гурубаев — сослуживец Мадреймова, который стоял с ним рядом на Тверской. Гурубаев плохо говорит по-русски, и события 27 июля называет «суетой». Жукова он знает, так как «этот человек, который сейчас за витриной, сделал резкое движение, похожее на удар, сверху вниз, и на меня замахнулся».
— Мы уже едем в автобусе, раздеваемся, я спрашиваю Мадреймова, что это было. Он говорит, что ничего страшного, немного побаливает, — говорит Гурубаев.
— То есть у него были болевые ощущения?
— Ну, да.
— По-вашему, это движение было ударом или каким-то другим движением? — спросила уже адвокат.
— Ну да, ударом.
— А почему вы так решили?
— Ну, это по любому удар! Он мне сказал, что больно.
В конце Гурубаеву показали фототаблицу, на которой он опознал место «суеты» — Тверскую, 9.
Следом выступили замкомандира роты, в которой служили Мадреймов и Гурубаев, Дмитрий Комаров, и водитель Карен Мадоян, который в тот день тоже стоял в цепочке. Комаров дал показания со слов самого Мадреймова, тогда как Мадоян стоял прямо за ним, и видел момент удара. Мадоян как раз рассказал Байтуриной, что Мадреймов имел право применить силу против Жукова — до этого каждый вопрос на эту тему судья Сизинцева как раз снимала как «не относящийся к делу».
Перед оглашением письменных материалов адвокат Байтурина попросила перерыв, но ей отказали — он был час назад. На нем огласили положительные характеристики Жукова с места жительства и с места службы во внутренних войсках. После решили посмотреть три видео — помощнику не удалось настроить телевизор, поэтому пришлось смотреть на маленьком мониторе его компьютера.
На первом видео показывали, как росгвардейцы вытесняют протестующих в Брюсов переулок. Слышны лозунги «Долой власть чекистов!», «Мы без оружия!» и «Собянин испугался», группа солдат грубо выталкивает нескольких активистов вглубь переулка. Среди этих активистов — мужчина в коричневой куртке. Это и есть Жуков.
На другом видео уже Тверская улица. Там участники митинга просто скандируют и свистят. При лозунге «Мусора — позор России» полицейский-конвоир, который сидел возле «аквариума» с опущенной головой, посмотрел на экран и покивал. На третьем видео — фрагменте из трансляции — Жуков трогает Мадреймова за забрало. Дальше кадр закрывают люди.
Перед прениями суд допросил отца Жукова, Сергея Моисеевича, для дачи характеристики. Он рассказал, что Кирилл — его второй сын, который рос в хорошей семье. «Еще ребенком он хотел оставить хороший след о себе — помогал спасать соседское добро от пожара, спас ребенка, когда он в борщевик упал, — говорил Сергей Моисеевич. — Человек абсолютно домашний, я даже являюсь для него авторитетом».
Правда, судья Сизинцева была заинтересована в другом:
— Ваш сын хоть когда-то был официально трудоустроен?
— Все время! Без работы он последние полтора месяца.
— А где он работал последнее время?
— В метрополитене, он ушел оттуда, потому что его увлекло волонтерство. Он и там собирался устроиться.
Полчаса спустя начался допрос самого Жукова. Вину он не признал, и рассказал, что 27 июля он пришел на встречу с независимыми кандидатами в Мосгордуму. На Тверской его стали вытеснять в переулок. В сцепке он увидел росгвардейца, который смотрел вниз, и чтобы привлечь его внимание, махнул левой рукой.
— Вы встретились в итоге с кандидатами? — спросила прокурор.
— Нет, нас не пустили на точку сбора, Тверскую, 13.
Сразу после этого судья объявила о начале прений. Адвокат попросила перенести их на завтра, но судья дала 40 минут на подготовку. Правда, эти 40 минут превратились в час.
Прокурор в ходе прений сказала, что бойцы Росгвардии не имеют отношения к недопуску независимых кандидатов на выборы, а их работа заслуживает уважения. На главном доказательстве вины Жукова — видео — он «самодовольно наносит удар» по росгвардейцу и «так же самодовольно удаляется, снискав медийную популярность бойца с режимом». Прокурор считает, что вина Жукова полностью доказана, и просит дать ему 4,5 года колонии общего режима.
Адвокат Байтурина выстраивала позицию защиты из определения побоев — один удар не может ими считаться. К показаниям свидетелей обвинения нужно относиться критически — они служат в одной роте, и могут быть заинтересованы в исходе дела. Она попросила прекратить дело.
Последнее слово дали и Кириллу Жукову:
— Ваша честь, я не юрист, я УПК не знаю. Данная ситуация мне неприятна и некомфортна. Меня терзает совесть, я не предполагал, что мои действия могут причинить неудобства стольким людям — у нацгвардейцев, у Мадреймова. Он похвалил мои идеи, мы могли бы стать друзьями. Я уже месяц задержан, и собираюсь продолжать помощь после того, как выйду — через месяц или через пять лет. Вопрос только в том, сколько человек получат помощь. Я прошу об условном сроке ради матери и подопечных. Я помогал с самого детства и по сегодняшний день. Позвольте мне делать родину лучше, несмотря на ошибки.
Оглашение приговора назначили на полдень следующего дня, 4 сентября.
Оно началось почти вовремя: к этому моменту зал разделили на две части, и места для слушателей стало ощутимо меньше. В приговоре было указано, что вина Жукова подтверждена, смягчающие показания — характеристики, а отягчающих нет. Его исправление, как посчитала судья Мария Сизинцева, возможно только в условиях изоляции. Поэтому Кириллу Жукову дали ровно три года колонии общего режима.
На выходе из зала мать Кирилла Ирина пыталась утешить Сергея Моисеевича:
— Не волнуйся, все идет по плану.
За месяц Кирилл Жуков стал из обвиняемого подсудимым, а за день — осужденным.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.