ФСБ и Следственный комитет 30 апреля пришли за Иваном Павловым — главой «Команды 29», адвокатом экс-журналиста «Коммерсанта» и «Ведомостей» Ивана Сафронова и самым известным специалистом в области уголовных дел о шпионаже. Павлова обвинили в том, что он якобы разгласил секретные сведения из дела Сафронова, хотя находился под соответствующей подпиской. Адвокаты выступили с открытым письмом в поддержку Павлова. Коллеги Ивана рассказали «МБХ медиа» о том, как они встретили новость о его задержании и при чем тут может быть дело ФБК и штабов Алексея Навального.
Игорь Каляпин
Председатель Комитета против пыток, правозащитник
— Зная Ивана Павлова и те дела, на которых он специализируется, мне всегда было понятно, что он ходит по краю. Потому что ФСБ — это не очень законопослушная публика. Это, как правило, люди, которых просто распирает от чувства собственной важности, значимости, и которые не слишком склонны соблюдать закон. И конечно, поскольку Иван Павлов, пожалуй, лучший в стране адвокат, который специализируется именно на эфэсбешных делах, связанных с гостайной и какими-то секретными вещами, естественно, что он им мешал. Он достаточно усложнял работу следователей. А сами они рассуждали примерно так: ну вот мы же ловим шпионов! Выполняем такую важную для безопасности страны работу! А вот этот адвокат нам мешает работать, и он, следовательно, враг.
Работники ФСБ они же вот так склонны рассуждать со всей серьезностью. Они носители абсолютного добра, справедливости и всего прочего, ради чего им можно простить какие-то нарушения. А вот разные правозащитники и адвокаты враги всего того, что эти сотрудники ФСБ защищают.
Что касается разглашения данных предварительного следствия, что вменяется Ивану Павлову, так это ведь вообще ахиллесова пята любого адвоката, который работает по такого рода делам. Потому что в России, чтобы эффективно защищать и представлять человека в правоохранительных органах и в суде — нельзя обойтись без гласности. Ведь закон сам по себе в нашей стране работает очень плохо. Обязательно нужна какая-то публичная компонента. И Павлов делал публичные заявления по своим многочисленным делам. Но я также совершенно точно знаю, что он очень хороший специалист, который знает, что можно говорить, а что нельзя. И допустить, что он что-то там разгласил, сказал лишнего, я не могу.
Я не могу с уверенностью сказать, что послужило истинным поводом для того, что за ним пришли. Понятно, что формально претензии предъявлены по делу Ивана Сафронова. Однако причиной, по которой сказали «фас», вполне могли стать публичные заявления и комментарии Павлова по делу Навального и ФБК (“Команда 29”, которую возглавляет Павлов, на днях взялась за дело об иске прокуратуры о признании структур Навального экстремистскими — «МБХ медиа»). Ведь там же дело административное. И возможности вменить 310-ю статью о разглашении данных предварительного следствия по нему нет. А по делу Сафронова можно. Быть может, это стало очень сильным раздражением «вверху» — то, что команда Павлова вступила в дело ФБК, и кто-то принял решение взять какое-то из дел Павлова, а следователю Александру Чабану поручить предъявить ему обвинения.
Кстати говоря, один из пунктов обвинения Павлова очевидно абсурдный. Его обвиняют в том, что он опубликовал постановление о привлечении Сафронова к уголовной ответственности. Вообще-то — это публичный документ, он не может составлять гостайну и являться частью засекреченных материалов. То есть это просто бред. Это говорит о том, что все было сделано наспех. И это еще одно подтверждение того, что не дело Сафронова являлось настоящим поводом для задержания Павлова.
Если Ивана Павлова осудят, он лишится статуса адвоката. И это будет колоссальная потеря для тех, кого он защищает. Более того, при обысках у него изъяли документы, насколько я знаю, и по делу Сафронова, и, вероятно, по другим делам. Это совершенно жуткие нарушения закона: и права на защиту, и адвокатской тайны, и права на квалифицированную юридическую помощь. Сам факт того, что материалы, составляющие адвокатскую тайну, сейчас находятся в руках органа, который осуществляет уголовное преследование его подзащитных — в правовом государстве сразу же перечеркнул бы их судебную перспективу.
Любой приговор по делу Ивана Сафронова теперь можно будет обжаловать в ЕСПЧ, и тот совершенно точно признает нарушение права на справедливый судебный процесс.
По сути права Ивана Сафронова были сегодня умножены на ноль тем, что документы были изъяты. Это полное беззаконие, произвол и наплевательское отношение к основополагающим принципам уголовного процесса.
Говорить о справедливом процессе в отношении Ивана Сафронова после этого —дальше нельзя. И я не знаю, сколько еще адвокатских досье они изъяли у Ивана Павлова.
Мария Эйсмонт
Адвокат «ОВД-Инфо», защищала фигуранта «Болотного дела» Константина Котова, мундепа Юлию Галямину:
— Мне сложно описать, какой была моя первая реакция, когда я узнала о том, что силовики пришли к Ивану Павлову. Если я скажу, что это был шок — это будет неправдой. Потому что мы живем в такое время, когда такие вещи ожидаемые. С другой стороны, если я не скажу, что испытала шоковое состояние, я признаю, что это все делается в рамка закона. А я так не считаю. Я считаю, что все что сейчас происходит [с Павловым], не имеет никакого отношения к закону. Это имеет отношение к репрессиям.
Знаете, я уже давно наблюдаю в России тенденцию подавления всего живого и независимого. Это касается не только адвокатов, а вообще всего и вся — и прессы, и активистов, сторонников Навального и прочего.
Да посмотрите просто, что в стране происходит! Все что не подконтрольно, все, в чем есть жизнь — политическая, общественная, идеи, проекты и это неподконтрольно государству — все это сегодня под угрозой.
Все эти группы, сообщества, конкретные люди. И в этом смысле в произошедшем сегодня для меня нет ничего нового.
Коллегу Павлова я уважаю, «Команду 29» я люблю. И я буду делать все, чтобы их поддержать. Если от меня что-то потребуется, я безусловно буду это делать.
Боюсь ли я? Если ко мне в шесть утра постучат с обыском, я сварю кофе и не буду ни удивлена, ни шокирована. Мне кажется, сегодня каждый должен осознавать риски, — а они для независимых и живых людей довольно велики, и принимать взвешенные решения, исходя из конкретной ситуации. Советов и рекомендаций тут я дать не могу.
Мансур Гильманов
Адвокат «Апологии протеста», защищал юриста «ФБК» Владлена Лося. В январе, когда Лося задержали, Гильманов приехал к нему в отдел полиции, и был избит там полицейским
— Когда я узнал о задержании адвоката Павлова, я связался с коллегами для обсуждения ситуации. Иван Павлов — смелый профессионал своего дела. Очевидно, что представители режима хотят запугать и заткнуть рот таким профессиональным адвокатам, и творить произвол негласно, за закрытыми дверями, чтобы общество не знало об этом.
Бояться меня лично этот инцидент не заставляет! В этом году мне уже пришлось отбыть административный арест за адвокатскую деятельность, меня пытались лишить статуса, исключили из адвокатского бюро, за мной следили. Мне уже все равно, пусть приходят.
Думаю, что от подобных репрессий нет универсальной защиты, так как могут обвинить в чем угодно, приписав любое преступление, любой способ совершения преступления, искусственно объединив в преступную группу с кем-угодно.
Я считаю, что нужно перестать бояться возможного наказания за осуществление профессиональной деятельности, быть мужественным и готовым присесть на пару-тройку лет, находиться на связи с другими адвокатами, которые смогут оперативно вступить в дело, соблюдать банальную информационную гигиену: не хранить данные на компьютерах, использовать облачные хранилища; двухфакторную аутентификацию.
Владимир Воронин
Защищает юриста «ФБК» Любовь Соболь
— Учитывая все последние события, [для меня визит силовиков к Павлову] не стал чем-то удивительным. В силу того, что репрессии по отношению к адвокатам начались не вчера — они длятся уже несколько лет — это в какой-то степени продолжение начатого. Адвокатов в России преследуют по разным мотивам — и за профессиональную деятельность, и за гонорары. Так что удивления, которое бы я, наверное, в при других обстоятельствах мог бы испытать, сейчас нет.
Я думаю, что в случае с Павловым речь может идти о двух вариантах. Первый — это, конечно, месть со стороны чекистов. Потому что Иван и вся его команда занимаются достаточно чувствительными для государства и эфэсбешников делами. И нет сомнений, что изо всей этой истории торчат чекистские уши. Второе — [желание] демонстративно показать, что не нужно лезть в такие дела и защищать так называемых «шпионов», придавать это огласке, потому что мы хотим, чтобы все было тихо и никто ничего не знал. Поэтому это сигнал для тех адвокатов, кто занимается такими делами и пытается вытащить их в медийное пространство. Сигнал о том, что так делать не надо, иначе придут и за вами. И сделано это еще так символично — в день продления меры пресечения Ивану Сафронову. Как яичко на Пасху, знаете. День продления начинается у его основного адвоката.
Что касается того, боюсь ли я лично — знаете, наша корпорация (адвокатское сообщество. — «МБХ медиа») на самом деле не такая большая, всего-то 80 тысяч человек на всю Россию. А уж тех, кто занимается такими достаточно видными делами, и того меньше.
Да, я воспринимаю это как сигнал. Но это не первый сигнал и, я уверен, далеко не последний. Но какой толк бояться? Мы сами выбрали свою профессию, как и журналисты выбрали свою. Мы просто выполняем свою работу.
Адвокаты — это советники по правовым вопросам, мы занимаемся тем, о чем нас просят наши доверители. Если нам говорят больше общаться со СМИ, мы будем это делать. Если просят, наоборот, не делать этого — мы так и поступим. Я не вижу, чего здесь можно бояться. Мы не делаем ничего противозаконного.
Можно ли защититься от репрессий? Мне кажется, за каждым из нас либо придут, либо не придут. Ну, можно отказаться от адвокатского статуса, уходить из профессии и заниматься любой другой работой — сапоги тачать или печь пирожные. И я не буду осуждать коллег, которые так и поступят. У многих из нас есть семьи, дети. Так что все вполне объяснимо. Но, повторюсь, бояться не имеет смысла. А как отгородиться от этого, я не знаю: там машина слишком огромная, так сразу мы ее, боюсь, не поборем.
Анастасия Буракова
Юрист, «Правозащита Открытки»
— У меня нет сомнений, что этот визит связан с ФБК. Даже несмотря на то, что, как все мы уже знаем, поводом стало дело Ивана Сафронова. Я не могу считать случайным совпадением то, что «Команда 29», которую возглавляет Павлов, взяло дело о признании ФБК и Штабов Навального экстремистскими, и тут же к нему пришли с обыском. Безусловно, это давление на адвоката — за его работу, за исполнение профессионального долга.
Те сведения, которые ему вменяют в качестве нарушения подписки о неразглашении, были опубликованы, во-первых, не вчера. А во-вторых, Минюст уже подавал жалобу в адвокатскую палату Санкт-Петербурга по этому факту, и палата отказалась привлекать Павлова к дисциплинарной ответственности, [не найдя нарушений]. Поэтому, видимо, они решили пойти по другому пути, задействовать правоохранительные органы, чтобы через них надавить на человека. Человека и его родственников по сути прессуют за его профессиональную деятельность.
Сигнал ли это для всех? Пожалуй, да, это сигнал про ФБК и Навального. Он призван показать, что по этой теме теперь будут преследовать всех, кто пытается каким-то образом защищать или освещать события, [связанные вокруг этих структур и их представителей].
В этой ситуации, ситуации абсурдных законов, беспрецедентного давления, в том числе на журналистов, нарушения законов и правил, всем остальным людям, пожалуй, не остается ничего, кроме как жить по совести.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.