8 февраля «Мемориал» признал политзаключенными десять политиков и активистов, задержанных после январских акций в поддержку Алексея Навального. Всем им вменяются действия, подпадающие под ч. 1 ст. 236 УК РФ — нарушение санитарно-эпидемиологических правил, а их преследование уже получило символическое название — «санитарное дело». Как эту статью приспособили и стали применять против российских политических активистов — в материале «МБХ медиа».
Общее дело
Новость о том, что муниципальному депутату района Северное Измайлово Дмитрию Барановскому все-таки предъявят обвинение по «санитарному делу», была ожидаемой. Заседание началось 9 февраля в 11 утра, но уже в 11:54 судья вынесла решение.
В результате массовых обысков и арестов 27 января, проведенных силовиками в преддверии очередных акций в поддержку Навального, обвинения были предъявлены брату политика Олегу Навальному, его пресс‑секретарю Кире Ярмыш, соратникам Навального по ФБК Любови Соболь и Николаю Ляскину, координатору московского штаба Навального Олегу Степанову, независимым муниципальным депутатам Люсе Штейн и Константину Янкаускасу, а также главе «Альянса врачей» Анастасии Васильевой и участнице группы Pussy Riot Марии Алехиной. Всем задержанным грозит до двух лет лишения свободы по ст. 236 УК («Нарушение санитарно-эпидемиологических правил»).
Фигурантов нового показательного дела могло быть намного больше. В ночь с 27-го на 28-е, почти синхронно, силовики пришли в офис ФБК, расположенный в бизнес-центре «Омега Плаза», в квартиру жены Алексея Навального Юлии, домой к пресс-секретарю Юлии Галяминой Николаю Касьяну, члену Либертарианской партии Игорю Ефремову, активистке Анастасии Калистратовой, к матери главного редактора «Медиазоны» Сергея Смирнова и многим другим.
А во время допроса, последовавшего за задержанием Любови Соболь, ей задавали вопросы относительно целого ряда граждан, которых в ночь спецоперации не тронули: следователей интересовало, знакома ли она с писателем Дмитрием Глуховским, актрисами Яной Трояновой и Варварой Шмыковой, телеведущей Татьяной Лазаревой. Полный же список фамилий тех, кого силовики хотели проверить на предмет причастности к протестам (он был опубликован в сети), занимает почти страницу мелким шрифтом.
Противовирусная поправка
До пандемии коронавируса ст. 236 УК ни разу не использовалась властями для политических репрессий. В первоначальной редакции она предполагала наказание лишь в том случае, если действия обвиняемого повлекли за собой реальное массовое заболевание или отравление, с настоящими пострадавшими.
В официальной публичной картотеке судебных решений, по состоянию на 31 декабря 2019 года, можно найти 321 приговор по этой статье. А типичные нарушения выглядят так: «Ночью повар такой-то, нарушив правила приготовления молочного крема и проигнорировав требования СанПиН, при обработке яичной скорлупы дезинфицирующим средством “Эком-25М” продержал яйца в растворе всего полторы минуты вместо пяти минут». Далее, согласно тексту приговора, уже готовый крем «был употреблен при приеме пищи», что повлекло по неосторожности «массовое заболевание и отравление сальмонеллезной инфекцией (Salmonella enteritidis) 239 клиентов».
Причем тут митинги? Использовать созданный для борьбы со стафилококком и сальмонеллой закон против оппозиционеров до недавнего времени не представлялось возможным. Но ситуация изменилась, когда в целях усиления репрессивного воздействия на граждан, не соблюдающих режим самоизоляции в условиях пандемии коронавируса, прописанный мэром и санитарными властями, силовикам разрешили наказывать нарушителей санитарных запретов даже в том случае, если никакого реального вреда здоровью за их действиями не последовало. Отдельным федеральным законом от 1 апреля 2020 года в ч. 1 к прежней формулировке была сделана небольшая приписка. Наказывать теперь стало можно не только за действия, повлекшие массовое отравление окружающих, но и за «создание угрозы наступления» таких неблагоприятных последствий.
В пояснительной записке к законопроекту, составленной Павлом Крашенинниковым и лично спикером нижней палаты Владиславом Володиным, говорится, что поправка была подготовлена в целях «совершенствования механизмов защиты граждан Российской Федерации от угрозы распространения инфекционных заболеваний». Законодатели тогда отмечали отсутствие мотивации у сограждан носить маски и гулять по расписанию и просили усилить ответственность, наделив полицейских дополнительными полномочиями. Весной 2020-го нововведения никого не возмутили.
За неполный год, прошедший с принятия поправки, поисковик по судебным приговорам находит 663 документа — в два раза больше, чем за все предыдущие годы. Особенно кстати статья пришлась в связи с недавними протестами.
Проблема доказательств
По мнению адвоката, кандидата юридических наук и главы правозащитного сообщества «Команда 29» Ивана Павлова, воспользоваться «санитарной статьей» силовикам пришлось не от хорошей жизни: «Власть использует любые механизмы, чтобы “обездвижить” активистов». Он напомнил, что в Уголовном кодексе не так уж много статей, непосредственно наказывающих за участие в несанкционированных мероприятиях. Именно поэтому уточнения в УК, принятые во время пандемии, как и закон о наказании за перекрытие дорог, оказались особенно востребованы властями.
С ним в целом согласилась директор правозащитного фонда «Общественный вердикт» Наталья Таубина: «К этим людям невозможно было применить “дадинскую” статью, а поскольку есть задача именно уголовного преследования, то решили задействовать 236-ю», — сказала она.
Статья 212.1 УК («Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования»), по которой преследовали активиста Ильдара Дадина, а позже была осуждена, например, муниципальный депутат Юлия Галямина, предполагает неоднократное совершение нарушений и преюдицию — то есть суммирование уже вынесенных и вступивших в силу административных приговоров.
Впрочем, и выбранная силовиками 236-я статья не безупречна. «Даже такая широкая формулировка, которая есть сейчас в законе, требует доказательств», — отметила Таубина. Причем следователю и прокурору на суде придется доказать, что со стороны обвиняемых имели место действия, прямо направленные на создание угрозы здоровью граждан. А доказать это силовикам, по словам Таубиной, будет непросто: «Если говорить с точки зрения нормального понимания права и закона».
Впрочем, о характере доказательств, подготовленных силовиками, можно судить по фрагментам свидетельских показаний, которые процитировали Русская служба «Би-би-си» и издание «Медиазона». Известно, что в числе свидетелей со стороны обвинения будет выступать некий кассир KFC Арсений Хесин, который утверждает, что, имея положительный тест на COVID-19, пошел на акцию, «увидев в соцсетях призывы» на официальной странице «Команды Навального».
Кроме того, есть у 236-й статьи и другие подводные камни. В обзоре, утвержденном президиумом Верховного суда РФ 30 апреля 2020 года, дается разъяснение исправленной «санитарной» статьи: в нем отмечается, что «уголовная ответственность за нарушение санитарно-эпидемиологических правил» может наступать только в случае реальности угрозы здоровью, которая была предотвращена в результате действий, «вовремя предпринятых органами государственной власти».
В отсутствие потерпевших (то есть людей, заразившихся коронавирусом на акции) власти должны будут доказать, что предотвратили заражение. Как они будут это делать — пока сказать сложно. Но очевидно, что набитые битком автозаки, равно как и размещение задержанных в переполненных — по 28 человек на восемь спальных мест — камерах изолятора в Сахарово вряд ли можно считать действиями, предотвратившими массовое инфицирование.
Политическая целесообразность
Ранее «Общественный вердикт» Таубиной потребовал возбудить аналогичное дело против силовиков: по фактам нарушения санитарных норм в автозаках, в которых содержались задержанные участники акций протеста 23 и 31 января.
«В автозаках не соблюдалась социальная дистанция, не выявлялись среди задержанных лица с признаками инфекционных заболеваний. Таким образом, условия содержания задержанных грубо нарушали все применяемые в данной ситуации предписания», — говорится в обращении правозащитников в Следственный комитет.
В случае с силовиками проблем у обвинения было бы меньше: задержанный находится под властью государства в лице его представителей, должностных лиц, отметила правозащитница.
«Существуют определенные ограничения и правила, которые должны обеспечиваться задержанному этими должностными лицами: социальная дистанция, маски, дезинфекция. МВД обязано было обеспечить указанные условия», — сказала она. Впрочем, ответа от Следственного комитета фонд до сих пор не получил.
Коллега Таубиной Иван Павлов категоричен в своих оценках «санитарного дела»: «О правовой стороне власть практически не задумывается, политическая целесообразность сейчас превалирует над правом, так что нам остается радоваться, что силовики не расчехлили весь арсенал своих средств и не вменяют задержанным тяжкие преступления», — сказал он. Ведь некоторые уже призывали привлекать участников митингов по статье о государственной измене.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.