За что вы Мишку-то Ефремова, ведь он, оказывается, ни в чем не виноват! Чем он хуже других? Говорят, у сотрудника полиции из Питера была уважительная причина пнуть женщину ногой в живот — у него шлем запотел. Да у Ефремова все то, на что шлем надевают, давно запотело, и тем не менее, он получил восемь лет без снисхождения. А уж как извинялся заслуженный артист — так у всей дивизии имени Дзержинского не выйдет, даже если строем.
Российское уголовное право на этой неделе обогатилось знаковой новацией. В нем появилось новое основание освобождения от уголовной ответственности — искренние извинения. Правда, пока применяется эта новация весьма ограничено, только в исключительных случаях, когда начальник полиции приходит лично с цветами в реанимацию. Хотелось бы расширить эту полезную практику на фигурантов «болотного» и «московского» дел, особенно тех, кто получал реальные сроки за нанесение сотрудникам полиции душевных травм пластиковыми стаканчиками. Ну и на того же Ефремова, в конце концов. Многие извиняются, да не всем прощается.
Кадры, на которых петербургский полицейский жестко бьет в живот без повода немолодую женщину, обошли интернет. Женщина от удара упала, ударилась головой об асфальт и оказалась в отделении интенсивной терапии с сотрясением мозга. Смею предположить, что это типичная для современной России ситуация, которая не имела бы никаких последствий, если бы ее во всех отвратительных деталях не заснял оператор «Фонтанки.ру».
Наоборот, именно после того, как видео попало в паблик, произошло отклонение от привычной траектории развития подобного рода ситуаций. Вместо того, чтобы засудить саму жертву полицейского произвола и отправить ее долечиваться в изолятор (как это в основном и случается с теми, кому ранее в аналогичных обстоятельствах ломали руки и ноги или разбивали лицо), полиция явилась в больницу к потерпевшей с извинениями. Вырвав у потрясенной (в самом прямом значении этого слова) жертвы прощение, власти посчитали инцидент исчерпанным.
Отнюдь. На мой взгляд дискуссия только начинается. Причем к этой истории можно подходить с двух сторон: юридической и гражданской. О юридической стороне дела уже довольно много написано, поэтому остановлюсь на ней предельно кратко, отметив лишь самые главные моменты:
- Поведение жертвы в момент инцидента было безукоризненно правомерным. Она не проявляла агрессии в отношении представителя власти, не оказывала ни в какой форме сопротивления его законным и даже незаконным требованиям, а лишь реализовала в сдержанной форме свое конституционное право на публичное выражение собственного мнения.
- Напротив, применение силы сотрудником полиции было немотивированным, диспропорциональным и незаконным, в его действиях содержатся признаки составов сразу нескольких преступлений.
- В результате действий сотрудника полиции здоровью жертвы был нанесен существенный ущерб, полученная черепно-мозговая травма не может быть признана легким телесным повреждением, а реальные и долгосрочные ее последствия в настоящий момент вообще не могут быть оценены окончательно.
- Допуск представителей полиции, а по сути — лиц, подозреваемых в совершении преступления, в больницу, где они фактически имели неограниченную возможность оказывать на жертву дополнительное психологическое давление, является, с моей точки зрения, самостоятельным нарушением закона, причем со стороны как полицейских, так и медицинских начальников.
- Отказ потерпевшей от защиты своего законного права при вышеуказанных обстоятельствах является безусловным основанием для принятия мер прокурорского реагирования, в рамках которого соответствующий прокурор (о, Господи, о чем я!) обязан был незамедлительно дать оценку действий сотрудников полиции и медицинских работников, а также вынести постановление, обязывающее Следком возбудить уголовное дело. Тем более теперь уже выясняется, что потерпевшая отказывается от своего отказа, выбравшись из больницы.
- Вне зависимости от вышеуказанных обстоятельств, даже если не принимать в расчет, что жертву фактически вынудили отказаться от защиты своих прав, воспользовавшись ее беспомощным состоянием, признаки вменяемого сотруднику полиции преступления не предполагают частного обвинения и, таким образом, вне зависимости от позиции потерпевшего и даже при ее отсутствии уголовное дело должно быть возбуждено.
Бог простит. Но Богу — богово, а кесарю — кесарево. Милосердная женщина может сто раз извинить своего обидчика, но это не освобождает государство от обязанности расследовать опасное преступление и определить меру наказания преступнику. Требования закона таковы, что максимум «добра», которое жертва может совершить по отношению к обидчику, — это отказаться от материальных претензий к нему, то есть от гражданского иска. В остальном ее христианская позиция учитывается лишь как обстоятельство, смягчающее наказание.
Но что мы все о законе, тем более что его нет. Пора поговорить и о понятиях. Ситуация предельно прозрачна — для каждого в России свой закон: один — для протестующих, другой — для ОМОНа; один — для граждан, другой — для власти; один — для Ефремова с запотевшим сознанием, другой — для полицейского, «употевшего в шлеме». Никакие возмущения и увещевания не помогут, и своих система не сдаст. Значит ли это, что гражданское общество совершенно беспомощно и бессильно? Не думаю. Ведь понятия бывают не только воровские, но и гражданские, и, действуя по этим понятиям, кое-чего можно добиться.
Так что же делать? Не вообще, а применительно к данной и аналогичным ей ситуациям. Люди, оставшись один на один с поощряемым властью насилием, могут попробовать создать систему ненасильственной (подчеркиваю это специально во избежание недобросовестных интерпретаций) коллективной гражданской обороны. Попробую обозначить ее основные принципы:
Публичность. Даже самый наглый режим предпочитает скрывать свое лицо и лица своих агентов под маской, и отнюдь не из боязни заразиться коронавирусом. Преступник часто безнаказан только до тех пор, пока неизвестен. Когда его назвали по имени, он уже понес наказание. Ищите и называйте имена. Страна должна знать своих антигероев в лицо.
Точность. Важны детали. Мало обозначить зло — его нужно грамотно задокументировать во всех безобразных подробностях. Собрать и зафиксировать доказательства преступлений. Те, кто их совершил, должны знать, что к ним не будут применены сроки давности, а доказательства, как и рукописи, не сгорят. Кто-то снова должен взять на себя миссию быть летописцем террора и начать самоотверженно и вместе с тем обыденно вести новые «Хроники текущих событий». Никому не удастся укрываться в тени режима вечно, потому что любая тень исчезает в полдень.
Конкретность. Можно, а, может быть, кому-то и нужно обличать режим. Наверное, это важная долгосрочная инвестиция в Россию будущего. Но пока режим хорошо иммунизирован от обвинений общего характера. А вот с конкретными обвинениями конкретных лиц в совершении конкретных преступлений, особенно тогда, когда есть публично признанные неопровержимые доказательства, дела у него обстоят хуже. Если на этом сосредоточиться, желания продекламировать «Можем повторить!» немного поубавится.
Последовательность. Как писал перед смертью осознавший всю глубину пропасти, в которую он свалился вместе со страной и партией, Ленин — лучше меньше, да лучше. Не надо браться за все возможные случаи произвола — никаких сил не хватит. Но, выбрав одно дело, схватившись за него, уже нельзя отпускать и надо доводить его до логического конца. Те, кто наблюдает за обществом с другой стороны зубчатого забора, должны знать: у общества тоже есть зубы, и они цепкие.
Коллективизм. Принципиально важно взаимодействие. Вы не готовы выходить на улицу на протестные марши? И не надо вам, тем более что прогулки по сегодняшним улицам без дога — занятие для молодых и здоровых, у которых вся жизнь впереди и пару лет не срок. Делайте, что можете: помогите бесплатно составить заявление жертве, подскажите, как опознать подозреваемого в преступлении, расскажите об этом в своем блоге. Не хотите светиться? Ничего страшного, вас можно понять. Просто обсудите это с друзьями или подумайте об этом в тишине на досуге. Важно не только то, что вы делаете или не делаете, важна ваша позиция и ваше соучастие или просто сочувствие. Героизм — удел немногих, совесть — обременение, которое может позволить себе каждый. Гражданское общество появляется не там, где мачтовые сосны, а там, где корни травы.
Легализм. Если вы не верите в правосудие и вообще не очень разбираетесь в законах — это ваше право. Тем более, вы не так уж и неправы. Но юридический формализм — это оружие, которым не надо пренебрегать. Недаром диссиденты брежневского застоя, которые понятно как относились ко всему советскому, шли в тюрьмы под лозунгом: «Соблюдайте советские законы». Режим не может формально отменить все законы для «своих» и написать: «А вот этому полицейскому с Невского проспекта закон не писан». Он может только отскрести, отмыть его от наказания с большей или меньшей наглостью. Не надо облегчать режиму жизнь. Надо цепляться в его собственные законы и долбить его ими, даже если вы считаете, что шансов на справедливое и честное решение нет. Из каждой такой перепалки режим и его агенты выходят изрядно потрепанными. Это уменьшает вероятность прецедентов произвола.
Остракизм. Это слово уже прозвучало на днях, причем не из одних уст. Древняя как мир процедура, обрекающая на нравственную изоляцию. По всей видимости, в отсутствие других инструментов, это то главное оружие, которым гражданское сопротивление может пользоваться без ограничений. Этот запотевший парень должен знать, что хоть в тюрьме он и не окажется, но на одном сиденье в метро и автобусе с ним, если опознают, ни один приличный человек не сядет. И, когда он уволится со своей замечательной работы, ни одна служба безопасности даже местного продмага не рискнет взять его на работу. Потому что, как говорил наш великий сатирик, он опрысканный.
Это может показаться слишком простым и примитивным. Но мы же знаем, что пока нет вакцины от коронавируса, единственным надежным средством защиты остаются мытье рук и соблюдение дистанции. Вакцину от коронавируса вроде создали, а вакцины от русского полицейского пока никто не произвел. Поэтому придется довольствоваться тем, что есть под рукой. Вне всякой зависимости от того, какую позицию займет пострадавшая женщина, которая, как я подозреваю, после отзыва своих извинений вполне может стать еще и подозреваемой в деле об участии в несанкционированном митинге (и все вернется в привычное русло), привлечение к ответственности пнувшего ее полицейского есть дело гражданской самообороны, а не личная война жертвы.
Единственная партия, существование которой в современной России имеет смысл, — это партия гражданской самообороны. Такая партия не нуждается в регистрации, потому что ее цель — не борьба за власть, а защита от власти. Достижению этих целей формальности только мешают. Против понятийной власти может быть эффективно только понятийное гражданское общество. Важно только, чтобы понятия были разными. Сегодня «по понятиям» гражданского общества правильно добиваться либо посадки «извиняющегося полицейского», либо освобождения из тюрьмы всех тех, кто извинился, но почему-то сидит. Начать можно с Михаила Ефремова. Хотя бы потому, что он красивей всех извинился.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.